— Не верю, — упрямо повторил Георгий. — Вы все это придумали только что, специально… Бред, реникса!
— И на здоровье, — в свою очередь повторил Мун. — Впрочем, сейчас все это уже не важно… И не обольщайся, Георгий аль-Рашид! Какого-либо особенного значения для меня факт… известного родства с тобою не имеет. Хотя… — старик лукаво улыбнулся, — возможно, это обстоятельство сыграло-таки свою роль в том, что ты до сих пор жив… И довольно об этом! Говори теперь, каким будет твой окончательный выбор? Какой жребий изберешь?
В обширном бункере повисла тяжелая тишина. Аль-Рашид молча вглядывался в сухое хищное лицо Антеуса, словно пытаясь проникнуть в глубь его существа, заглянуть в мутную душу этого древнего прожженного авантюриста, где тьма таила мрак, а грязь бесчисленных падений смешалась с блеском триумфов.
— Если я соглашусь поступить к вам на службу, — прервав затянувшееся молчание, спросил Георгий, — что за этим последует?
— Ком сейчас же отведет тебя в операционную, — быстро ответил Антеус. — Там же ты сможешь подписать контракт; уверен, условия тебя устроят.
— В операционную? А где это?
— Здесь, в Центральном офисе, разумеется.
— А если точнее? Пирамида большая…
— На минус первом уровне, — уточнил Мун и прищурился. — А какая тебе разница?
— Никакой, — пожал Георгий плечами. — Я к тому, не раскурочил ли я, часом, вашу операционную? Когда на встречу с вами поспешал.
— Не переживай, — усмехнулся Антеус, — и не льсти себе: по пути сюда ты видел лишь то, что я хотел, чтобы ты видел.
— Раз так, — вздохнул аль-Рашид с нарочитым смирением, — пускай ведет.
Глаза Антеуса Муна полыхнули, точно уголья на ветру.
— Я расцениваю твои слова как согласие. — Он удовлетворенно откинулся на высокую спинку трона и слегка пристукнул тростью. — Хорошо. Ты избрал жизнь, а это всегда беспроигрышный выбор. Ком, будь любезен, проводи господина аль-Рашида на минус первый уровень в пятую операционную.
Георгий молча встал с кресла, но с места не тронулся. Он ждал.
Вот Ком с одышливым сипением, тяжкой неспешной поступью направился к аль-Рашиду. Когда его уродливая туша приблизилась на расстояние вытянутой руки, Георгий молниеносным движением выхватил из-за отворота перчатки лазерный нож и, максимально удлинив лезвие, по самую рукоять вогнал его в грудь Кома, попав тому аккурат в глаз. Мощная, точно из пробитого огнетушителя, багровая струя окатила Георгия с головы до пят.
Монстр пронзительно всхрюкнул и попытался сразу тремя ручищами зажать фонтанирующую рану. А вот четвертую лапу он, угрожающе растопырив пальцы, протянул к лицу своего обидчика.
Одним дуговым взмахом блистающего клинка, Георгий отсек ему кисть и снова ударил — под левый глаз чудовища, в то место, где, по его расчетам, находилось сердце. Ком еще раз издал возмущенное хрюканье, выдув из ротовой дырки кровавый пузырь, и с грохотом, словно вырванный бурей вековой дуб, рухнул на спину.
Повернувшись, Георгий достал пистолет и направил дуло на Антеуса.
— Не так уж вы всемогущи, господин Мун, как заявляете. И то, что я сейчас здесь, — лишнее тому подтверждение. Всемогущий! Ха! Это вы-то, окруженный целым сонмом врагов, вы, у которого вовсе нет и не может быть друзей. Вся ваша надежда — на крепкие запоры да на тех несчастных мутантов, которым вы только и решаетесь вверить факт своего преступного существования. Именно поэтому мне — одиночке! — удалось сначала вычислить вас, а потом и добраться до вашего лежбища. Вы же не можете доверять никому, кроме кучки вами же созданных уродов! Вот уже без малого полторы сотни лет вы принуждены прятать от всех и каждого свой больной разум! Что — это теперь называется всемогуществом?! Не-ет, господин Мун, вы не всемогущее сверхсущество, каким себя считаете или хотите казаться, — вы опасный безумец! И ко всему, еще калека, лишенный своего тела. Между нами нет и не может быть ничего общего, Антеус Мун… И хочу вас заверить, что «родству» с вами я придаю еще меньше значения, чем вы. А сейчас я намерен доказать, что вы отнюдь не бессмертны…
— Надеюсь, — спросил тот, с любопытством разглядывая аль-Рашида, — ты не собираешься палить в мою голограмму?
Георгий молча покачал головой и сместил ствол к высящейся рядом с троном светящейся колонне.
— Что ты хочешь… — начал Мун с явным беспокойством.
Не обращая на него внимания, аль-Рашид тщательно прицелился и нажал на спуск — раз, другой, третий… Шесть пуль одна за одной устремились к контейнеру, в котором, окруженный сияющим лучистым нимбом, плавал бессмертный мозг Антеуса Муна.
На какой-то момент голографическое изображение восседающего на троне старца дрогнуло и смазалось, теряя объем и четкость.
А в следующее мгновение за спиной Георгия раздался исполненный ярости вопль, и мощнейший удар вышиб пистолет из его ладони. Одновременно многорукий захват стальными тисками сковал его тело так, что перехватило дыхание. И это — несмотря на бронекостюм! Он быстро убедился, что не в состоянии шевельнуть ни рукой, ни ногой.
Неожиданным образом воскресший Ком, визжа, словно раненый вепрь, вздернул своего обездвиженного противника над полом. Георгий попытался было вновь вызвать у себя приступ бешенства и с рычанием забился в удушающих объятиях. Не сработало. Гигант лишь усилил хватку настолько, что бронежилет треснул. Сатана! Слишком силен этот рукастый обрубок! Или же он сам окончательно выдохся. А может, на то есть другая причина? Интересно, отстранение подумал аль-Рашид, почему он схватился за пистолет, вместо того чтобы активировать бомбу? Возможно, все дело в том, что в какой-то момент он вдруг утратил ощущение своей правоты. «Лимит защиты исчер…» — пискнул компьютер и смолк.
— Не припомню, говорил я тебе или нет, — с коротким сухим смешком произнес Антеус, снова восстановивший целостность своего изображения, — что у моего Кома не одно, а целых два сердца… — Он вздохнул и с ироничным сожалением покачал головой. Но Георгий видел, как под маской иронии все естество Муна буквально корчится в конвульсиях демонической ярости. — Так-так, Георгий аль-Рашид, должен признать, ты сильно разочаровал меня… Это ты верно подметил: пока я вынужден скрывать себя от мира. Правда и то, что у меня много могущественных врагов. Но придет время, настанет час — а он настанет, будь уверен! — и Антеус Мун явится миру во всех своих силах, во всем блеске божественного величия! Тогда мне будут петь «осанну» с «аллилуйями» и кадить фимиам в храмах ваших! Мне станут приносить человеческие жертвы!..
