Но что хорошо в общем, обычно бывает плохим в частности. Своим указом император значительно осложнил нашу задачу — проникнуть в пределы Приозерной империи и вернуть Пяту Силы на причитающееся ей место в островном капище. Наверняка границы теперь патрулируются гораздо более тщательно и со стороны арданов с трейгами, и со стороны имперцев-озерников. Ведь отдача приказа — одно, а выполнение его — совсем другое. Как поморяне говорят, две большие разницы. Пути-дороги для честных купцов по главным трактам заблокированы войсками, так по обходным тропинкам столько контрабандистов сразу кинется — никаких легионов не хватит. За каждым буераком засаду ведь не установишь. Теперь ищи ухищрения, чтобы мимо застав проскочить. Ну, да что там раньше времени голову забивать. Пересечем, помоги Сущий Вовне, Ард'э'Клуэн, а там видно будет.
Сотник вовсю учил Гелку премудростям верховой езды.
Он и мне предлагал, да я отказался. Выучился не падать худо-бедно, понукать, останавливать, вправо и влево поворачивать, и то хорошо. Для меня сойдет, по крайней мере.
Но краем глаза я за их уроками наблюдал. Даже ревность некоторую ощутил. Нет, не ту, что мужчина испытывает, когда его любимую женщину хлыщ охмуряет. А ту, наверное, которую ребенок испытывает, когда другой малец его любимую игрушку хватает.
Эх, Молчун, Молчун… Ржа железо съедает, а завистливый от зависти погибает. С чего это ты взял, что у Сотника меньше прав Гелку учить жизни, чем у тебя? Пожалуй, даже больше. Кто вмешался в расправу страшной ночью, незадолго до дня весеннего равноденствия, на прииске Красная Лошадь? Не ты. Ты-то стоял напуганный и Сущего молил, чтоб оказаться как можно дальше. И если бы от испуга ноги не отнялись, бежал бы прочь куда глаза глядят.
Вот пристыдил себя, и на душе полегчало. Вместо того чтобы изводить себя завистью и беспочвенной ревностью, принялся я наблюдать за учением.
Всё-таки интересное занятие — верховая езда. Жаль, что не для меня. Опоздал. Другому в молодости учился.
Оказывается, не прав всадник, лошади длинный повод оставляющий — так, чтобы ремень провисал. Это понятно вроде бы. Но не прав и тот, кто коротко набирает, слишком сильно голову коня назад тянет. Нужно соблюдать, как и в прочих делах, золотую середину. Шея лошади должна быть приподнятой, но не скрученной в бублик. Голова почти отвесно вниз направлена, а всё ж таки свободу иметь малую. Тогда и задние ноги конь под туловище подводит. Шаг становится более упругий. Глан сказал, что называют это — сбор. Когда лошадь собранная идет, она готова сразу отозваться на любое требование всадника. Вправо так вправо. Стоять так стоять. Добиваются того сильной работой шенкелем, натягивая одновременно повод.
Даже я потихоньку попробовал собрать своего коня. С трудом, но вышло. И — чудо! Трясти сразу меньше стало. Даже на рыси.
Показывал Сотник и как управлять конем без повода, только наклонами тела. Хорошо выезженный скакун может — кто бы подумал? — даже на наклон головы всадника отзываться.
Выучилась Гелка и правильно в галоп высылать. Простой люд, он что делает? Пятками в бока посильнее — аж гул идет. Поводом по шее хлестнул! Языком цокнул-чмокнул… Всё. Лошадь поскакала. А настоящий наездник?
Он поднимает коня в галоп легким движением. Не всякий сторонний глаз заметит. Кратковременный рывок левого повода и сильный нажим правого шенкеля — вот вам галоп с правой ноги. Наоборот — с левой. Как выяснилось, галоп может быть как с правой ноги, так и с левой. Я о том даже не догадывался. А потом присмотрелся — точно. Когда одна нога впереди на каждом прыжке, когда — другая.
Обещал Глан и еще много чему научить, но десять дней есть десять дней. Думаю, для того, чтобы отличным наездником стать, всяко побольше требуется. А это так, время занять, отвлечься. Припасов мы с собой достаточно захватили. Тратить досуг на охоту и рыбалку не приходилось. Вот и развлекались, кто как мог.
На десятый день пути увидели распаханные поля. В Ард'э'Клуэне, особенно в северных его талах, крестьяне сеяли рожь и просо под зиму. Иначе не вызревал урожай.
Вскоре Сотник обнаружил более-менее наезженную дорогу. Она, как волшебный клубочек, привела нас к местечку. Так подобные поселки называются в Трегет-рене и Ард'э'Клуэне. Еще не город, но уже не деревня. Обычно они вырастают на перекрестках торговых путей, у паромов и переправ, в местах традиционных ярмарок. Некоторые со временем становятся настоящими городами, обрастают крепостной стеной, обзаводятся гарнизоном и даже известной долей независимости от талунов или баронов, на чьих землях стоят. Еще бы! Королям выгодны купцы и ремесленники, оплачивающие исправный налог в казну. А норовящие взбунтоваться в поисках новых или забытых старых вольностей феодалы как раз стоят костью в горле. Так Экхард может и в Пузырь однажды прислать отряд пеших ратников под командованием какого-нибудь ветерана из конных егерей.
Название у местечка, конечно, смешное. Пузырь!
Когда я услышал его от топавшего с парой лопат на плече вдоль дороги прохожего, то сперва обомлел, а после расхохотался.
Это ж надо так назвать место, где живешь!
Лишь потом сообразил: меткое словечко легло в название наверняка не старанием тутошних поселян. Наверняка в том заслуга приезжих. Купцов, трапперов, охотников, скупщиков пушнины. Как бы им еще обозвать быстро разрастающийся поселок?
Конечно, недоставало Пузырю пока не только крепостной стены с валом, но и самого простого частокола из заостренных бревен. Просто небольшая срубленная сторожка при въезде. И никакой охраны. Сторожка заставы пустовала. Даже ополчения из местных нет. Странновато в краях, где некогда прошел отряд самой Мак Кехты. Или слух о ее смерти так быстро достиг границ Ард'э'Клуэна? Всё равно, лихих людей по нынешним неспокойным временам немало. Не помешало бы и остеречься.
Зато, не слезая с седла, я насчитал сразу три шеста с пучком соломы наверху. Так в северных королевствах отмечают места трактиров, или, по-здешнему, харчевен. А что делать? Население-то в большинстве своем грамоте не обучено. Что говорить о холопах, когда землевладельцы здешние с большим трудом могут имя нацарапать? А так — приметный издали знак. Ни с чем не спутаешь.
Мы решили остановиться в харчевне на отшибе. У добротного двухэтажного здания не крутились толпы посетителей. Мокрую землю пробороздили отпечатки тележных колес, но старые — двух-трехдневные. Как раз то, что надо. Нам лишние глаза и уши ни к чему.
На вывеске, прибитой над дверями харчевни — как раз тот случай, когда мастерства художнику здорово недоставало, — скалилось чудовище, глазастое, клыкастое, с перекошенным на сторону крючковатым носом. Что за урод? Может, стрыгай? Надо потом у хозяина спросить название, чтоб часом не обмишуриться.
