осталось, — отозвался он.
— Он боится своей свободы, — не без сочувствия сказал Рейсс. — Мы вышли на улицы Раша, и я сказал: «Вот оно, паренек, ты дома!» И он уставился на толпу, а затем отшатнулся и прижался ко мне.
— Потому что ты мне так вцепился в плечо — не оторвешь! — Дариуш прожег дипломата взглядом. — Так или иначе, — произнес он более сдержанным тоном, — что мне оставалось делать, раз прошло столько времени?
Рейсс с затравленным видом кивнул:
— И что теперь?
Последовало неловкое молчание. Наконец Антея сокрушенно покачала головой и сказала:
— Если вы собрались туда, — она указала на открытый люк, — я хотела бы попытаться загладить то, что натворила.
Кестрел покачал головой.
— Я больше не буду участвовать в этом варварстве, — сказал он. — Кормчий, может, и неправ, однако не годится на одно преступление громоздить другое.
Дариуш ухмыльнулся:
— Адмирал там и живой?
Антея кивнула. Дариуш протиснулся в начало очереди и забрался в сиденье катапульты, не обращая внимания на протесты ожидающих авиаторов.
— Тогда давайте вытащим его!
* * *
— Небольшой тебе урок политической целесообразности, — поучал Кормчий, пока они вместе спускались по ступенькам к причалу. — Ничем хорошим не кончится, если население узнает, что Формация Фалкон пыталась вторгаться к нам. Вот скажи — чему послужит разжигание ненависти к людям Фалкона?
— Это если предполагать, что наши люди тупицы, — возразил Чейсон. — А они отнюдь не тупы. Они вполне способны отличить правительство Фалкона от его народа.
Семпетерна рассмеялся.
— Неужели? И какие гарантии ты мне готов дать, что, если я возьму с собой тебя, встану на дворцовом крыльце и расскажу всему городу — что именно происходило в прошлом году на самом деле, — то они этим удовлетворятся?
Чейсон приставил к уху ладонь, якобы усердно внимая:
— А не поздновато ли вы спохватились? Непохоже, чтобы их вообще удовлетворяло ваше правление.
Снизу раздались крики, и Чейсон уткнулся в шедшего впереди него человека. Там, куда вела лестница, сильно посветлело, а сзади задул резкий ветер. Он вытянул шею, чтобы посмотреть, что происходит.
— Пол! Он пропал!
Поднявшись на цыпочки, Чейсон наконец уяснил, о чем говорит гвардеец. Они были как раз над ангаром, который представлял собой длинное сооружение, подвешенное под днищем колеса; в его полу имелись люки разного размера, в которые можно было сбросить байки или лодки. Чейсон видел один или два байка, все еще болтающихся на своих цепях — но болтались они над воздушной пустотой. Пола в ангаре не было, лишь из стен торчало несколько покривившихся лонжеронов. Внизу проносились голубое небо и облака, и стекающий по лестнице воздух изливался туда непрерывным потоком.
Все разразились проклятиями и принялись разворачиваться, а его пихнули обратно вверх по лестнице; Чейсон улыбнулся. По крайней мере эта часть плана шла как по маслу.
В кои-то веки у Кормчего не нашлось, что сказать.
Они успели спуститься довольно далеко, так что к тому времени, когда опять поднялись на вершину лестницы, и Семпетерна, и Чейсон тяжело дышали. С верхних этажей слышались непрерывные раскаты перестрелки. Капитан стражи показал рукой:
— Приемный зал — это безопасное место. Мы устроим оборону там.
— Оборону? — Шокированный Кормчий уставился на него. — С каких это пор мы начали обороняться?
— Идемте, сир.
Капитан потянул Кормчего за собой, словно непослушного ребенка. Они вошли в просторную комнату ожидания, примыкавшую к залу. Здесь отсутствовали окна, стены были увешаны до неприличия богатыми гобеленами, а пол усеян некрупными островками мебели и разноцветными ковриками. Комната могла без особых усилий вместить сотню человек. В настоящий момент в ней скопилось около двадцати дворцовых гвардейцев, толкущихся вокруг высоких дверей в зал. Последние были закрыты.
Теперь Семпетерна закивал.
— Очень хорошо. Да. — Он повернулся к Чейсону. — Эти двери выдержат взрыв бомбы, если я правильно помню. Сюда ведет только этот вход, и еще мой личный, который аналогично защищен. Ладно, — крикнул он, хлопая в ладоши, чтобы привлечь внимание всех гвардейцев. — Мы используем зал приемов как нашу базу. Десять человек остаются здесь для передачи сообщений и охраны двери, остальные идут со мной. Мы намерены потребовать прекращения этих боевых действий, или мы немедленно казним адмирала. — Он хмуро посмотрел на Чейсона. — Поправка: лично я казню его.
— Сир! — Подбежал, торопливо отсалютовав, один из гвардейцев от внутренних дверей. — Мы закрыли двери, чтобы уменьшить шум, сир. — Когда Семпетерна лишь поднял бровь, человек продолжил: — Окна в дальнем конце зала разбиты. Вращательный ветер там воет совершенно кошмарно.
— Мы вполне перетерпим эту мелочь несколько минут, пока со всем разберемся.
Кормчий жестом приказал им открыть двери. Пока они входили внутрь, тяжелые створки едва не сбили с ног придерживавших их людей, и Чейсон почувствовал, как напирает в спину поток воздуха. Для описания шума, идущего от разбитой витражной стены в дальнем конце, «вой» оказался самым верным словом. Когда отряд гвардейцев вступил в устланную коврами зону ассамблей, кое-кто зажал уши ладонями. Кормчий прошагал ее всю, брезгливо скривившись при виде кавардака из стекла и кусков свинцового переплета, испортивших ковры.
Витражи простирались на полных тридцать футов от пола до потолка, и их симметрию нарушала только опоясывающая зал галерея. Окна с этого конца зала смотрели на расположившийся веером сад и открытое небо за ним. Зал был выстроен на самом краю дворцового колеса, так что на другом конце, почти в двухстах футах отсюда, за помостом Семпетерны, сиял открытый воздух, а за ним — город. Обычно с той стороны лучился свет солнца Слипстрима, кидаясь мириадами цветных бликов в посетителей и оставляя на мраморных полах длинные тени.
Теперь же во всю длину помещения тянулись полосы белого света, ярко расцвечивая мраморный пол под помостом Кормчего. Камень был усыпан стеклом.
Гвардейцы захлопнули двери и опустили поперек них засов. Семпетерна кивнул и зашагал навстречу шуму и хаосу в своем конце зала.
Зал выглядел пустым, и Чейсон тихо выругался. Он понимал, что ему нужно бежать, причем немедленно, но не знал, в какую сторону. Он огляделся, пытаясь уловить признаки того, что, как ему было известно, должно здесь быть.
Крики и выстрелы — и кто-то ринулся мимо Чейсона. «О нет, только не это!» — прочел адмирал в глазах Семпетерны, когда один из гвардейцев снова попытался накрыть Кормчего собой. Повелитель Слипстрима увернулся в сторону и заскочил за колонну.
Люди, только что возившиеся с засовом в дверях, попадали, сбитые пулями с галереи в пятнадцати футах над ними. Катамаранов или байков, которые привезли засадную команду, нигде не было видно; вероятно, после того, как они разбили окна в пустом зале и
