— Следует атаковать, а не обороняться! Гномы всегда так делают и выигрывают битвы! Я за то, чтобы надрать им задницу! — поддержал его Гедхер.
Рох закусил губу:
— Я знаю небесные законы ловцов удачи. Поэтому требую, чтобы мы сообщили наше решение команде. Это касается всех. У них есть право голоса.
Секунду Север смотрел на него с угрозой. Потом хмуро кивнул:
— Будь по-твоему. Наива, пожалуйста, позови трех представителей от команды.
Пока она отсутствовала, царила тишина. Я переглянулся с Огом, и тот едва заметно пожал плечами. Летунья вернулась в сопровождении Легузамо, боцмана и тролля, который помог мне во время боя.
Им не потребовалось много времени, чтобы понять, чего хочет Рох, а чего капитан.
— Вы услышали варианты. Вам надо обсудить это между собой? — Лицо Севера было каменно-непроницаемым.
— Не будем терять время. Команда с вами, — ответил за всех боцман. — С маргудцами мы договариваться не будем.
— Благодарю. Итак, голос команды на моей стороне, Рох. Теперь выслушаем офицеров. Мое мнение всем известно. Наива?
— Против переговоров.
— Николас?
— Против.
— Папай?
— Мы все знаем, что поставлено на кон. Они претендуют на то же, на что и мы. Слишком много команда потратила сил, чтобы достать ключ. От маргудцев следует избавиться, а не сдаваться на их милость.
— Рох?
— Не вижу смысла в том, чтобы погибать в ненужной драке. Никто из нас не знает, жива ли команда «Лисьего хвоста». Их возможные жизни против наших реальных. Я голосую за то, чтобы начать переговоры.
— Меня сейчас стошнит! — с презрением скривился Гедхер. — Я за то, чтобы дать бой.
— Наш казначей занят подсчетами имеющихся боезапасов и распределением их по палубам, но его голос уже ничего не значит. Решивших драться большинство. Рох, полная боевая тревога. Всех стрелков наверх. Гедхер, настрой своих молодцов, но пусть они не лезут раньше времени в драку. Папай, готовь драконий жар. Наива, поговори с летунами, пусть каждый знает, чего от него хотят. Я хочу, чтобы ты была уверена, что они поняли мой приказ — после сброса бомб следует немедленно вернуться на «Гром». Мне еще понадобятся стреколеты.
— Мы чем-то можем помочь? — спросил я.
— Не с вашей броней приближаться к их зениткам. Через несколько минут я напишу письма для Патруля и губернатора, и, если у нас все будет плохо, вы успеете проскочить и передать мое сообщение.
— Гном, одолжи мне топор, — попросил Ог.
— А вот это по-нашему, почтальон! — одобрительно воскликнул Гедхер.
Где палят пушки, летят ядра, льется кровь и мы с Наивой попадаем в неприятную ситуацию.
— Держаться будем вместе, — сказал Ог, проверяя пальцем остроту абордажного топора.
Я посмотрел назад, на вражескую эскадру.
Два шлюпа вырвались вперед и шли в миле от нас. Фрегат и корвет подотстали, до них было мили три, и я хорошо понимал расчет их командующего. Шлюпы должны связать нас боем, а затем подойдут основные силы и возьмут «Гром» в клещи.
Десять минут назад мы прошли над береговой линией Корневиса. Север приказал начать подъем, Папай крутился возле заклинившего орудия, и пятеро членов команды уже подвезли на тележке огненное ядро, заключенное в ледяную клетку. Я смотрел на решительные, сосредоточенные лица экипажа.
— Остроухий, со мной на абордаж не пойдешь, — сказал Гедхер, застегивая силовые наручи. — Рубак у меня и так достаточно, а вот стрелков мало. Возьмешь пчеломет на надстройке и поливай их огнепчелами, чтобы никто бомбами не швырялся по моим ребятам. А ты, орк…
— А орк пойдет! — свирепо сказал Ог.
Гном хохотнул:
— Ну, раз так, добро пожаловать. Будешь в бригаде Легузамо. Они штурмуют с юта. Посмотрим, какой ты в рубке. Иди к Лису, попроси у него кирасу.
Причальные команды тем временем отправили стреколеты в небо, и эскадрилья с ревом ушла вперед, а затем, поднявшись на милю, исчезла в облаках. Наива увела своих ребят до той поры, пока не придет ее время действовать. Это случится, как только мы ввяжемся в бой и часть вражеской команды будет занята для того, чтобы в полной мере отразить атаку бомбардировщиков.
Я увидел, что Рох на мостике вновь пытается убедить шкипера в том, что тот неправ. Север ответил резко, и старпом отошел в сторону.
— Боевая тревога! — крикнул боцман, увидев, что капитан отдал приказ.
Тут же засвистели дудки боцманов, и к ним присоединилась певунья-латимера. Ребята Папая освободили огненное ядро из ледяного плена, запихнули в один из трех стволов дальнобойной пушки. Мастер-канонир сам встал у прицела, поднял руку, показывая мостику, что готов.
Север в наглухо застегнутом мундире и белых перчатках, словно шел не в бой, а на парад, приказал переложить штурвал, разворачивая корабль и ставя его так, чтобы было можно стрелять из заклинившего орудия. Шестидесятифунтовое чудовище звонко грохнуло, плюнуло огненной искрой, которая в полете разгоралась все сильнее и сильнее. Казалось, что летит она очень медленно и лениво, первый шлюп эскадры маргудцев начал маневр, пытаясь избежать попадания, но рулевой проделал все слишком неловко, и ядро врезалось в борт чуть ниже второй палубы, исчезнув внутри корабля. В следующий миг нос шлюпа треснул, выплюнул пламя из трюма и растворился в огненной вспышке.
— Есть! — удовлетворенно сказал я.
Подбитое судно резко повело в сторону и вверх, оно едва не врезалось во второй шлюп маргудцев, а затем легло в дрейф, так как пламя перекинулось на левое воздушное колесо.
Команда «Грома» ликующе взревела.
Уцелевший шлюп развернулся к нам бортом, дал залп из всех пушек, но поторопился, и ядра прошли выше.
— Шкипер! — закричал помощник мастера-канонира, перебегая на корму. — Все! Сдохла пушка! Папай говорит, если продолжим огонь, ее разорвет!
— Рох, готовь орудия по левому борту! — отдал приказ Север. — Прикончим его!
В это самое время из облаков упала эскадрилья Наивы. От кораблей маргудцев в небо протянулись красные трассеры зениток, но атакующие не отвернули и продолжили пикирование на фрегат.
Я увидел, как ведущий стреколет, получив прямое попадание, завертелся, потеряв управление, и врезался в палубу фрегата, взорвавшись вместе с бомбой и взметнув вверх столб огня.
— Изнанка! — выругался Гедхер, сжав кулаки. — Ну, вы мне за это заплатите, чешуйчатые ублюдки!
Вторая машина сбросила бомбу, но промазала, зато троица следующих оказалась точнее, и взрывы накрыли воздушные колеса фрегата. Подбитый Папаем горящий шлюп, издавая страшный скрежет, ускоряясь, понесся к земле.
