– Но первый же был из портальной башни.
– Межпланетный, – криво усмехнулась она. – Во мне сейчас только крохи сил.
– А ты, Тайви?
– Она еще слишком слаба, – ответила за Тайви Гюрза.
– Но драться смогу, – сказала Тайви. – Архангелы – не доменовцы, с ними попроще.
– Вариантов нет, – признал Хансер. – Они не знают, что тут произошло, поэтому должны бояться. Мы выйдем втроем – я и Луи с братом. А вы спрячьтесь здесь, переждите.
– Нет, – тут же возмутилась Гюрза, – я с тобой.
– Я освободил тебя от клятвы. У тебя самые серьезные шансы спастись.
– Вот именно, – не стала она спорить. – Ты уже не можешь мне приказывать, потому я иду с тобой.
– И я, – встала Тайви. – У меня уже вот где сидят твои попытки погибнуть за меня. – Она провела пальцем по горлу. – Ты думаешь, я смогу жить после твоей смерти? Зачем? Кому я буду нужна и кто будет нужен мне?
– Что касается меня, – Аркадия была спокойна, – мое участие в драке даже не обсуждается. Я была обучена для боя.
Хансер встал. Это далось колоссальным усилием воли. Вонзил в пол мечи и вынул свои сабли.
– Я со многим мог бы поспорить, но я так устал, – пробормотал он. – Об одном прошу: если возникнет возможность, Гюрза, вытащи Тайви из этой мясорубки.
– Хорошо. – Она печально кивнула. Хотела добавить, я видел, но чтото удержало ее. И произнесла она то, чего я тогда и не понял: – Впервые иду в бой открыто и с открытым лицом.
Хансер и Гюрза стали посредине, мы с братом – по бокам, чуть сзади, а между нами – Тайви и Аркадия, наша магическая поддержка. Мы вышли под дождь, спокойные и сосредоточенные. Гюрза словно бы невзначай потерлась плечом о плечо Хансера, а когда он повернул голову к ней, тепло улыбнулась. Струи дождя мигом смыли пыль, грязь, кровь – таково свойство доменовской одежды: она может и сама чиститься. Перед нами стояло три десятка архангелов. В серых плащах, под капюшонами которых клубилась тьма. Истинный враг, которого я не разглядел. Слишком поздно увидел я белую косынку в руках моего умершего связного, и не верилось мне в то, что она говорила: «Дарклингов наняло Воинство Небесное». Вот они, перед нами, обманувшие всех. В небесах кружились простые ангелы – они не спешили под мечи доменовцев.
Хансер протянул Аркадии Грааль:
– Если шанса уйти не будет, телепортируй его в море, – просто сказал он. – На это сил хватит?
– Конечно. Масса и расстояние ничтожны.
– Сделай это. Не хочу, чтобы столь сильная вещь досталась им.
– Оружие на землю, – донеслось от рядов архангелов.
– Подходи и бери, – ответил Хансер. И еле слышно добавил: – Только побыстрее, пока я не свалился.
* * *
Дождь хлестал по крыльям, сквозь его струи было трудно чтото увидеть. Но для охотника, который чувствует коснувшуюся его кровь, это ерунда. Птичье тело, но разум человека – разум, затопленный яростью.
«Убить! Убить! УБИТЬ!!!» – стучала в виски кровь, и неутомимое тело неслось вперед на птичьих крыльях.
Чем ближе жертва, тем труднее было сдерживать ярость, но в глубине души была какаято досада. Перед глазами стояло лицо отступника. Он мертв, клятва выполнена, но почему такая пустота в душе? Охотники не знают ее – лишь цунами блаженства, когда жертва разорвана на куски. Не было этого, была печаль, но ведь и ее охотники не знают. Лодрикс, который мог бы стать великим. Он увидел потерянный путь из тьмы, а Рысь встал у него на пути – на его пути к свету! Ты проклят, Рысь, проклят навеки! Ты загубил душу, которая могла спастись, – и нет тебе прощения!
«Убить, убить, убить». – Продолжало бубнить чтото внутри, но уже без прежней уверенности.
«Я – пастырь, – откликнулся Дагарикс, погибший во время штурма Киева, поглощенный охотником без остатка. – Я должен управлять своей яростью, а не она мной!»
«Убить, убить, убить, – назойливый шепот, который злил еще больше. – С каждой смертью я становлюсь сильнее! Я владею тобой, друид, я – это ты».
«Я не такой!» – возмутился пастырь друидов.
«Вспомни лицо убитого тобой Лодрикса! Он не проклинал тебя! Он недоумевал: за что? Он видел, осознал свои ошибки, рвался их исправить, хотел поговорить с тобой, а ты его убил. Ты уже не можешь иначе!»
Да, он действительно не мог. Каждая жертва охоты усиливала ярость. А не охотиться он не мог, потому что ярость требовала выхода. Лодрикс, прости меня, прости. Я не могу с этим справиться, я – охотник!
«Можешь… – Образ отступника словно бы встал перед глазами. – Пока можешь, с каждой жертвой это все труднее. Так не убивай жертву. Излей ярость на других!»
«Невиновных?» – возмутился Дагарикс.
«Не убивать жертв?» – возмутился Рысь.
«Да. Ты – пастырь, не я. Так найди путь, пока ты еще пастырь, а не дикий зверь!»
Образ Лодрикса исчез. Что это было? Бред опьяненного хмелем преследования мозга? Сумасшествие? А может, последний отпечаток души того, кто заблудился, но нашел дорогу, кто и в последний миг жизни думал не о себе, а о друзьях, – и потому смог перебороть даже смерть.
Внизу стоял человек с двумя саблями, во всем черном. Контуры его тела поблескивали кровавокрасными огнями. Тех, кто рядом с ним, словно бы и не существовало. Мозг охотника включился, перемалывая информацию. Он – нечто необычное, поэтому лучше действовать медленно, зато наверняка. Их чародеи истощены, это чувствуется, значит, уйти он не сможет. Цель видна, препятствий не существует! Охотник сложил крылья и камнем рухнул вниз.
«Нееет!!!» – заорал, умирая, Дагарикс. Пастырь видел человека, который должен жить, которого нужно направлять, ибо он чувствует правильный путь, но не видит его, потому совершает много ошибок. Охотник видел пока еще живую жертву и собирался исправить это досадное недоразумение. А я, Луис Радриго Диэс дель Сентилья маркиз де Касталенде и Самдора, видел птицу, падающую вниз и на лету превращающуюся в человека. А еще в тот миг я видел, что жизнь моя вотвот прервется.
Большая птица падала прямо на нас.
– Назад все! – закричал Хансер. – Это мой бой!
Есть у плутонцев одна хитрая техника, позволяющая восстановить силы тела за считаные минуты. Правда, за каждое такое восстановление ты платишь полусотней лет жизни. Настоящей жизни, я хочу сказать, полноценной. Высшие знают старость, но не ведают дряхлости. Плутонцы, те немногие, кто владеет этим приемом, словно бы берут силы взаймы. В результате проживут они столько же, но окончат свои дни дряхлой развалиной. Та история с болотами на Плутоне, когда Хансера обложили со всех сторон, стоила ему пятидесяти лет. Я уж не знаю, какими правдами и неправдами он обучился этому, только Гюрза так не могла. Это воистину секретное умение. И сейчас мой друг собирался задействовать его второй раз в жизни. Он уже видел лицо человека, вернее, ту часть, которой не скрывала друидская маска. Но этого хватило, чтобы Хансер узнал убийцу Орсо. В тот миг его вела не жажда мести: думал он о нас. Команда телу уже почти поступила, но тут друид, еще не успевший превратить крылья в руки, резко развернулся.
