— И часто у вас тут шумят? — по-своему поняла причину появления списка моя женщина.
— Бывает. Но ты, краля, не парься. У нас всё схвачено! — вальяжно развалившись в кресле, заявил парень. — Только если сильно нашумите, может комиссия нагрянуть. С ними сами договариваться будете — я только за молчанку беру.
Теперь краля, а вчера была «белая плесень», читалось в глазах моей дамы, однако она благоразумно не высказала своих соображений вслух. Чтобы не будить лиха, я подхватил женщину за руку и аккуратно вывел на воздух. Работа по восстановлению корабля началась.
Чтобы немного отвлечь женщину от её фантазий, в которых она высказывает смотрящему всё своё отношение к «краля» и «белая плесень», разъясняя их несовместимость… с жизнью отдельно взятого внешника, я задал давно вертевшийся на языке вопрос.
— Ри, вот тут радиация, вредные испарения, жидкости, а он сидит в своём вагончике, и в ус не дует. Он тоже генетически модифицированный?
— Этот недоносок? Если только самостоятельно, подручными средствами. Битой там, или гнутой трубой, да по башке… Знаешь, какие модификации получаются?
— Я серьёзно.
— Он сидит в Вагончике первого колониста, — глубокомысленно изрекла дама, и, по всей видимости, посчитала свою миссию выполненной.
— В каком-каком вагончике? — меня пробрало на ржач. От этого слова повеяло чем-то родным, привычным. Почему-то вспомнились вагончики с планеты Земля, в которых круглогодично жили рабочие… из разных тёплых республик бывшего Красного колосса.
— Ты же совсем дикий, постоянно об этом забываю.
— Я не дикий. Не утрируй.
— Дикий-дикий, раз не знаешь таких очевидных вещей. Такие Вагончики раньше всегда ставили на неисследованную планету и селили туда рабочую партию. Ведь чтобы начать исследования, нужно сначала создать плацдарм, а кто ж ещё этим станет заниматься, как не строители? Даже развертывание модульных конструкций требует длительного периода подготовки основания, проведения геологоразведывательных работ, обеспечения удобных и безопасных подъездов к базе. Такой вагончик защищён от радиации и прочих агрессивных сред, содержит шлюзовую камеру. Правда, внутри… скажем так, не очень удобно. Но со своей задачей вагончик справлялся великолепно!
— С ума сойти! У нас, на Земле, в таких строителей селили, порой на годы. Их даже в два ряда друг над другом устанавливали — получалась временная гостиница. И этот — один в один, не отличишь, только горбом шлюза отличается! Точно, история человечества идёт по спирали и проходит одни и те же этапы у всех людей, независимо от цвета кожи и планеты рождения.
Работы над кораблём, тем временем, уже шли полным ходом. Наш техник нагнал аж пару десятков таких же бомж… техников. Все они были удивительно похожи: оборванные, обносившиеся, испачканные в каких-то жидкостях, но зато как они работали! Воистину, не за страх, а за совесть. Уже к утру следующего дня был создан импровизированный ремонтный док, призванный скрыть корабль от случайных или неслучайных взглядов. Со стороны он так и остался кучей мусора, но внутри кучи были установлены каркасы, которые позволили расчистить ближнюю к корпусу зону. В этой зоне теперь сновали ремонтные дройды, ежесекундно отсвечивая всполохами лазерной сварки. Звук корёжащегося металла не утихал ни на минуту, равно как и говор по коммуникаторам наших работничков. А в стороне, несколькими кучами ближе к вагончику смотрящего, был создан огромный имитатор, который должен был отвлечь на себя внимание всевозможных проверяющих. Сосредоточенные здесь дройды занимались лишь созданием альтернативного основному шума, показной суетой, да время от времени слепили глаза засветкой плазменных резаков — исключительно для переключения внимания с лазерной сварки.
На третий день всё же появились проверяющие, чем несказанно удивили нашего техника. Он клялся, что ни разу за всё время в бытность вольной охоты за запчастями не видел здесь никаких официальных лиц. Обычно такие лица, если и прибывали, ограничивались посещением вагончика смотрящего, а тут решили пройтись по вверенной территории. Событие это очень дурно пахло, у меня сразу появился ряд вопросов к проплаченному нами смотрящему, вот только все они будут заданы чуть позже, а сейчас следовало решать новую проблему.
— Господа! Добро пожаловать, а мы тут помогаем в переработке залежей мусора! — с обаятельной улыбкой вышел я навстречу паре мужчин в защищающих от радиации серебристых комбинезонах.
— Очень похвально, — покивал один из них, сразу принимая правила игры. Новая пачка листов незаметно перекочевала от него ко мне в руки.
Я внимательно изучил список. Уже примерно представляя, что именно имитируют дройды, я вынужденно отметил прозорливость мусорных чиновников. Вычеркнул из списка с пяток позиций, поставил знаки вопроса напротив ещё трёх, и передал их своей Валери. Та вычеркнула ещё один из помеченных вопросом. Список вернулся к чиновникам. Они внимательно изучили отмеченные позиции и принялись, хмурясь, зачёркивать зачёркивающую одну из позиций линию. Я недоумённо посмотрел на результат их труда. Старший из двойки показал стилом на строчку, а затем тем же стилом указал на порезанную плазменным резаком фиговину из кучи, подготовленной к транспортировке. Я запросил помощь специалиста.
Приглашённому технику оказалось достаточно одного взгляда, чтобы во всём разобраться. Он показал на штуковину, потом на одну из сохранившихся позиций. Чиновник вновь задумался. Тогда я вновь взял в руки листок, и сравнил две спорные позиции по графе «цена». Тут же всё встало на свои места: вычеркнутая позиция была в два раза дороже. Тогда я просто взял и вычеркнул правильную позицию, а напротив вычеркнутой поставил галочку. Чиновник принял протянутую ему бумагу, с умным видом покивал, и на его лице расцвела обаятельная улыбка.
— Мы оценили вашу высокую гражданскую сознательность, господин…
— Познань.
— Да, господин Познань. Так вот, вы можете оставаться здесь столько, сколько сочтёте нужным. Я также распоряжусь, чтобы вам предоставили возможность свободно вывезти… простите, отправить на утилизацию отобранные вами отходы, — чиновник протянул руку, и в неё тут же лёг чип с кредитами на предъявителя.
Расставались мы с проверяющими едва ли не лучшими друзьями. Нас с Ри даже наградили эпитетами: «Высокосознательные» и «Одухотворённые». В её же взгляде, обращённом вслед продажным чиновникам, отчётливо читалось ставшее уже привычным: «А куда же исчезла «белая плесень»?»
Каждый вечер мы неизменно возвращались в офис, который теперь превратился в место отдыха, ибо все организационные вопросы на планете на текущий момент были решены, оставались лишь работы по доводке корабля. Каждый вечер мы заходили в помещение, держась за руки, в предвкушении предстоящего действа. Мы никуда не спешили, не делали резких движений. Всё начиналось с лёгкой игры, пары вскользь брошенных фраз, розлитого по бокалам вина… Никаких ограничений больше не было, все стереотипы оказались порушены, и в наших отношениях полностью правила бал ничем незамутнённая любовь, замешанная на абсолютном взаимном доверии. Ри чувствовала меня, словно себя. Она делала именно то, чего мне в этот момент особенно сильно хотелось. Могла долго и самозабвенно тереться о плечо или шею, покрывать поцелуями самые чувствительные зоны — долго, размеренно, миллиметр за миллиметром. Когда же она начинала легонько царапать коготками кожу моего живота, груди, шеи… всё естество повергало в трепет. Потом валькирия выяснила, что мне безумно нравится, когда она трётся об меня, сопровождая игру призывным мурлыканьем. Всегда мечтал иметь большую кошку… ну, или чтобы она имела меня [21]! Потом было ещё много всего, от чего я становился податливым, как пластилин, и всё это женщина выяснила опытным путём, не боясь экспериментировать, не боясь не только брать, но и самозабвенно отдаваться.
Я сходил с ума от этой игры, ловил малейший её жест, намёк, старался угадать сокровенное желание. Поразительно, но мне это тоже давалось всё лучше и лучше. Мы познавали друг друга на каком-то чувственном, глубинном уровне. Каждую ночь мы засыпали уже под утро, совершенно счастливые, не желая отрываться друг от друга даже во сне, а с утра, бодрые и свежие, полные какой-то одухотворённости, буквально бегом бежали в наш импровизированный док.
