вы, вместо того чтобы дождаться меня, доверились чфеварцу! И где он теперь? Загубил свои корабли – ладно, туда им и дорога, но он ведь и наши подставил!
– У меня не было другого выхода, – скрипнул зубами Имит. – Вы меня не предупредили, не сказали, когда вернетесь, от вас не приходило вестей. Бродили слухи, что вы вообще погибли!
– Меня не так просто убить, – ухмыльнулся Ен Пиран.
– Отрадно, но мне надо было срочно принимать решение!
– И оно было неверно, – гнул свое адмирал. – Как и вся тактика чфеварцев. Они распылили силы на второстепенные цели, а нужно было собрать все корабли в единый кулак и ударить по тому, что действительно важно – по Нлакису!
– Так соберите и ударьте! – вспылил Имит.
– Само собой, я так и сделаю, – Ен Пиран не обратил внимания на монарший гнев. – А ваша задача – добиться, чтобы все корабли союзников перешли в мое подчинение. Если они примутся действовать независимо, совершая одну глупость за другой по капризу их невменяемых адмиралов – я снимаю с себя всякую ответственность.
Сяо Чжу и Кит Левиц, как всегда, завтракали в обществе друг друга, косясь на адмирала т’Лехина. Им, словно каким-нибудь заключенным, казалось, что так будет продолжаться вечно – изо дня в день те же стены станции, те же завтраки, те же люди, тот же Шварц, будь он неладен. В отличие от заключенных, они не знали даже своего срока, а то наверняка стали бы зачеркивать палочки. И не то чтобы капитаны маялись скукой: сюрпризы, регулярно преподносимые Шварцем, заставляли грезить о спасительном однообразии. Но еще лучше было бы покинуть опостылевшую станцию раз и навсегда.
Вчера на станции появились новые лица, и неожиданности перестали быть монополией Шварца. За столиками расположились незнакомые люди: гвардейцы ООН, экипаж «Максима Каммерера», свита кардинала в черных рясах, помощники посла Созвездия. Сам посол, лопоухий тсетианин, подсел к адмиралу т’Лехину и с аппетитом поглощал вполне прозаическую яичницу, словно какой-нибудь простой солдат.
Внезапно многоголосый гул, стоявший в столовой, сменился паническим шепотком, и все стихло. В дверях появился Хайнрих Шварц собственной персоной. Повара застыли навытяжку; он милостиво кивнул им. Ухмыльнувшись, послал т’Лехину воздушный поцелуйчик; адмирал вздрогнул и принялся что-то сбивчиво втолковывать послу, хватая того за руки; посол, против ожиданий, не торопился заявлять протест или как-то еще реагировать, он отвечал т’Лехину успокаивающе и снисходительно, словно мать ребенку, боящемуся выдуманных страшилищ. Шварц ухмыльнулся снова, взял у поваров тарелку с большой и красивой яичницей – самой большой и красивой из того, что у них получилось, – и обозрел столовую на предмет выбора жертвы. Кит Левиц и Сяо Чжу синхронно пригнулись… увы, т’Лехин был занят, и выбор пал именно на них.
– Приятного аппетита, – ставя на их стол свою тарелку, пожелал Шварц с непередаваемым выражением, от которого завтрак запросился наружу. И все же это не шло ни в какое сравнение с его обычным приветствием, состоящим из малоцензурных слов.
– И вам того же, капитан Шварц, – растерянно вымолвил Кит.
– Контр-адмирал, – по роже Шварца расплылась довольная улыбка. Нет – настоящая лыба, по-другому и не назвать. – Адмирал Шварц, – ему явно нравилось это произносить. – Ясно вам, капитаны?
Кит и Сяо Чжу переглянулись. Взгляд китайца говорил: я же предсказывал, что его повысят!
– Так точно, адмирал Шварц, – без особого энтузиазма подтвердили они.
Комендант откусил от яичницы огромный кусок и с наслаждением потянулся.
– Эх, и хорошо же!
Ясное дело, неплохо. Не каждый день контр-адмиралами становятся. Кит уныло вернулся к своему кофе.
– У меня будет мальтийский крест, – похвастался Шварц невольным слушателям. – Салима обещала лично поговорить об этом с великим магистром.
Час от часу не легче. Кит не удержался от ехидного замечания в надежде хоть немного подпортить праздник вредному коменданту:
– Обещал – не значит женился!
– Этот вопрос тоже обсуждается, – молвил Шварц благодушно, расправляясь с новым куском яичницы.
– Какой? – не понял Сяо Чжу.
Шварц мгновенно собрался.
– Что? Да никакой! Чего пристали, уроды? Совсем голову заморочили, уже заговариваться начал.
Он быстро дожрал яичницу, залил в себя остывший кофе Кита и, бросив им свою тарелку – уберете, мол, – покинул столовую, словно куда-то торопился.
– Что это с ним? – изумленно спросил Кит у пространства. – Даже не ругнулся ни разу. Чжу, ты заметил?
Грех, конечно, но смерть неведомой жены Аддарекха кое-как примирила Клару с действительностью. А может, то, что убивался он в основном не по ней, а по дочкам. Она даже нашла в себе силы их пожалеть. Ужасно, когда гибнут дети. Тем более – девочки. Она попросила Аддарекха показать их изображение, но он уткнулся в подушку и пролежал молча не менее получаса, прежде чем выдавить:
– Ничего не осталось. Дома все сгорело, а у меня… у меня был с собой кристалл памяти… гъдеане отобрали. Ничего нет. Словно и не было никогда.
Каким он уходил – счастливым, веселым, заново почувствовавшим вкус жизни… А вернулся закаменевшим. Пришел к ней в медблок, ткнулся лбом в плечо и пробормотал:
– Клара, мне больше некуда идти.
Он был по-прежнему нежен, заботлив и внимателен. Но счастье уже не светилось в глазах. Она опасалась, что он запьет, но первая в жизни выпивка, плохо подействовавшая на непривычный организм, навсегда отвратила его от алкоголя. И то хорошо. Только как забыться непьющему и некурящему? Разве что с женщиной. Клара старалась все время быть рядом и не скупилась на ласку, однако у него были обязанности: Гржельчик приказал ему отобрать и тренировать бойцов по специальной методике, против мелких диверсантов типа шнурогрызок и иных пакостей, не принимаемых в расчет стандартной школой. Сперва Клара возражала; потом сообразила, что работа – тоже неплохой способ забыться.
Душенька болела за непутевого вампира, и Клара решила: коли уж на «Ийоне» есть епископ, надо этим воспользоваться. В конце концов, врачевание душ – его долг. Она явилась к Дьёрдю Галаци и вывалила на него все свои мятущиеся чувства – пусть разбирается.
– Дочь моя, – молвил Дьёрдь слегка ошарашенно, – радоваться смерти чужой жены, конечно, грешно, но, по-моему, ты начала не с того греха. На тебе лежит прелюбодеяние…
– Да это такая фигня! – эмоционально перебила она.
– Сожительство с врагом рода человеческого, – многозначительно продолжил епископ. – Кровавые жертвы…
– С каким еще врагом? – Клара возмущенно уткнула руки в боки. – Это вы Аддарекха так называете, святой отец? Да вы рехнулись! Он – хороший человек, спросите любого здесь, никто о нем дурного не скажет. Капитан Гржельчик даже взял его в команду!
– Капитан Гржельчик тоже меня беспокоит, – пробурчал Дьёрдь. – Дочь моя, вампиры прокляты Церковью как отродья дьявола, сотрудничество с ними и тем более приношение крови карается вплоть до отлучения от церковных таинств. Ты зашла слишком далеко, дочь моя, но искреннее раскаяние еще может тебя спасти.
– Я ни в чем не раскаиваюсь! – твердо заявила
