области левой скулы. Вернее, я практически увидел лишь финал соприкосновения кулака Крона, затянутого в лайковую перчатку, с моим лицом и едва успел напрячь мышцы шеи, немного приподняв плечи, — однако! — невозмутимая мина на обветренном лице штабс-капитана дала трещину. Офицер, стараясь скрыть болезненную гримасу, спрятал ушибленную кисть за спину, — извините, не удержался, Виталий Валерианович. Полагал, что сослуживцы господина Пронькина привирают, приписывая ему изрядную физическую силу. Ибо особых богатырских статей не наблюдается.
— Виноват, господин штабс-капитан, так вы бы спросили меня или, лучше, испытали как-нибудь попроще, что ли. Чего ж в морду-то сразу? — сделал я обиженное лицо, внутренне похохатывая.
— И правда, Август Карлович, чего в морду-то сразу? — полковник откровенно наслаждался спектаклем. На что штабс-капитан невозмутимо ответил:
— Так неожиданность — есть одна из сторон добывания истины. Рефлексы не подделаешь, господин полковник. Вам ведь знакома история о преторианцах Гая Юлия Цезаря, которых он лично отбирал в охрану?
— В общих чертах. Он, кажется, бил их по лицу или оскорблял публично. Если воин краснел, он брал его к себе, если бледнел — изгонял с позором, считая трусом. Но налицо совсем другая картина, штабс-капитан. Посмотрите на Гаврилу, после вашего удара кожа на его лице не только не поменяла цвет. Он даже позы на стуле не изменил!
— То-то и оно, Виталий Валерианович. Я впервые вижу подобное спокойствие и отменную реакцию. Ведь ясно же, что путём напряжения мышц шеи и спины он сохранил устойчивость.
Я всё больше начинал себя чувствовать объектом исследования двух натуралистов. Но диспут между полковником и штабс-капитаном, едва начавшись, таки не продолжился.
— Гаврила Никитич, прежде чем я сделаю вам моё предложение, не сочтите за труд, выполните одну мою просьбу. Как вы и сказали, по-простому без всяких хитростей, — Корн расстегнул китель и достал из-за пазухи железный прут чуть больше полуметра длинной и не более полсантиметра толщиной с какой-то маленькой рифлёной головкой на конце, — это шомпол от мосинки, закалённая сталь. Мои солдаты сгибают его, используя только пальцы в кольцо наподобие браслета на запястье. Попробуйте… — он протянул мне железку.
Я повертел в руках шомпол. Ружейная сталь, упругий. Вроде сломаться не должен. И медленно, глядя в глаза штабс-капитану, стал наматывать шомпол на указательный палец, стараясь чтобы каждый тур кольца прилегал плотно к предыдущему. Спустя минуту у меня получилась своеобразная стальная пружина. Металл изрядно нагрелся, я вытер слегка вспотевшие ладони о полы шинели и протянул стальную загогулину офицеру.
— Как-то вот так, господин штабс-капитан. Пойдёт?
Крон взял в руки стальную пружину, бывшую ещё минуту назад шомполом и не сдержал вздоха.
— Предлагаю, господин полковник, распить вместе сегодня вечером полудюжину призового шампанского за здоровье Государя Императора и щедрость земли сибирской, дарующей таких людей, как Гаврила!
— Хм, пожалуй, не откажусь. Но просто пить, даже во славу государя, — моветон. Распишем пулечку?
— На двоих?
— Зачем же? Пригласим свитских офицеров для ровного счёта.
— Не возражаю. Осталось сущая безделица, уломать этого упрямца, господин полковник.
— Он в вашем распоряжении, Август Карлович, — Самсонов, кивнув мне на прощанье, скрылся в соседней комнате.
— Скажите, Гаврила. А ваш покойный дядя, будучи отставным военным, часто обсуждал с вами события текущей войны? — озадачил меня неожиданным вопросом штабс-капитан.
— Даже и не знаю, что ответить, ваше благородие, поговорить дядька любил, особенно под рюмочку и хорошую закуску. Я частенько присутствовал при его спорах с бывшим сослуживцем, становым приставом Улицким. Они очень много говорили, горячо сравнивая другие военные кампании: турецкую, японскую, даже англо-бурскую. Но, сами понимаете, об этой войне мы всё больше черпали информацию из газетных бюллетеней, да немногих рассказов солдат, что прибывали в Томск с оказией или в отпуск. Мой учитель, Густав Густавович, довольно негативно относился ко всему этому, как он называл, «мировому безумию», считая, что Россию втянули в войну на истощение, впрочем, как и Германию.
— Хм. Не лишено логики. Густав Густавович? Этот тот политический ссыльный? Штерн, кажется. Немец?
— Да, господин штабс-капитан. Из остзейских дворян.
— Понятно. Но ведь наверняка ваш воспитатель и дядя выделяли что-то особенно важное в текущих военных действиях? Тактике и стратегии?
Я пожал плечами, пока не понимая, к чему клонит Крон. Пожалуй, не будет особого риска в том, чтобы выдать сохранёнными моей преобразованной памятью знания из Всемирной паутины за выводы и измышления моих воспитателей.
— Конечно, у дяди и Густава Густавовича сложились определённые позиции по многим вопросам. Великая война преподнесла много сюрпризов её участникам. Прежде всего, в отличие от предыдущих компаний и войн девятнадцатого века, — эта компания ведётся преимущественно на стабильных сплошных позициях с глубокоэшелонированной обороной. В основе военных действий подавляющее большинство составляет высокая плотность войск и развитые инженерные позиции. Наличие технологичного оружия: пулемётов, тяжёлой артиллерии, магазинных винтовок, авиации и прочего приводит чаще всего к неспособности обеих сторон прорывать оборону соперника с наскока или наступая сплошной массой войск. Возможность перебрасывать военные подразделения по железной дороге также затрудняет перегруппировку сил и попытки обойти особо укреплённые позиции. То есть, вполне очевидно, что периоды обороны гораздо длиннее периодов наступления. Это война, чем дольше она длится, тем больше ведётся на истощение ресурсов: промышленных и человеческих. Практически все военные действия сводятся к обработке позиций противника артиллерией и пулемётным огнём, затем происходит непосредственно штурм с переходом в ближний бой и захватом вражеских окопов. Всё это осуществляется в основном с огромными потерями, большей частью, у наступающей стороны. Хорошо закопавшийся под землю противник всегда в выигрыше.
— Неплохо, неплохо для новобранца! Я вижу вы лишены шапкозакидательских иллюзий псевдопатриотической массы тыловых дилетантов. Это делает честь вашему дяде! — штабс-капитан пододвинул один из стульев поближе ко мне и сел на него верхом, упёршись кулаками в гнутую венскую спинку, — такое понимание ситуации — это как минимум унтер-офицерский уровень.
— Мой дядя был подпрапорщиком, — напомнил я. Но Крон пропустил это мимо ушей. Глаза его заблестели, а сидящая фигура как-то вся подалась вперёд.
— Вы слышали что-нибудь о штурмовых отрядах, Гаврила Никитич?
— Хм, наверно, не особо…что-то такое, на грани смутных слухов.
— Не утруждайтесь. Я вам сам вкратце расскажу. Идея создания штурмовых подразделений давно витала в воздухе на полях этой войны. И первенство в этом деле принадлежит, увы, германцам. Хотя в составе многих армий мира давно существовали и существуют элитные пехотные подразделения, имеющие лучшее вооружение, сильных и хорошо обученных солдат. Но все они, как бы это сказать, приспособлены для достижения более конкретных, узкоспециализированных целей. Гренадёрские, егерские батальоны, горные стрелки, снайперские команды или, скажем, пластуны казачьих войск — все они хороши, но в определённом амплуа, как выразились бы
