Ознакомительная версия.
Что она и сделала, сиганув в лаз и скрывшись с моих глаз так быстро, как только это у нее получилось.
– Не стоит благодарности! – проговорил я ей вслед. А затем повернулся к окну, вскинул арбалет и, взяв на прицел широкую спину Вирама-из-Канжира, нажал на спусковую скобу…
– Чтоб я сдох! – воскликнул лежащий на плотине ван Бьер, когда я, покинув свое убежище, спустился вниз и добежал до него. – Лопни мои глаза! Отвяньте у меня уши! Оторвись моя башка!..
Ага, теперь-то он без опаски выкрикивал такое, ведь негодяй, который мог бы оторвать ему башку, сам только что отдал Гному свою душу! А тот крутой парень, который всадил негодяю стрелу между лопаток, до сих пор отказывался в это поверить. Отказывался, хотя убедительное свидетельство этому валялось прямо у его ног.
– Эй, Большая Небесная Задница, надеюсь, ты это не проморгала?! – продолжал ругаться Баррелий. Очевидно, он тоже с трудом верил в то, что сейчас видел. – Этот сопливый дрищ… этот вчерашний молокосос Шон, мать его, Гилберт только что сдал экзамен, который я задолжал его папашке! И как сдал, закопай меня Гном! Ухлопал не полудохлого бродягу и даже не браннера, а самого кригарийца! Видывал ли кто в мире более идиотскую и нелепую смерть?
– Вирам же сказал, что он больше не кригариец! – попытался я вставить хоть слово в этот поток восторженной брани.
– Поспорь еще со мной, щенок… извини – парень! – Монах погрозил мне кулаком. Само собой, в шутку. – Мало ли что там наболтал этот курсоский пес! Ты сам видел, чего он стоил в бою. А уж я-то не просто видел, но и… А-а-а-а, чтоб меня! Проклятый канафирец!
И он схватился за сломанную ногу, о которой, похоже, вспомнил только сейчас.
– Ты как вообще? Жить будешь? – поинтересовался я, приближаясь к корчившемуся от боли ван Бьеру. Лежащий ничком, труп Чернее Ночи я обошел по самому краю плотины. Глупая предосторожность, согласен. Однако я и вправду боялся, что он лишь притворяется мертвым, пусть даже торчащий у него из спины, арбалетный болт вроде бы должен был меня успокаивать.
– Будь спокоен: как-нибудь постараюсь теперь не окочуриться, – заверил меня Баррелий. – Лекарь из Фирбура уехал вместе с беженцами, но знахарка, к счастью, осталась. Гверрна говорила, что она – ее подруга, поэтому доползу до нее, авось, она меня починит.
– Я могу тебе помочь?
– Хм… Не откажусь, а то ходок я теперь, сам понимаешь, никудышный… А ты сам-то как? То, что бледновато выглядишь, это нормально. Главное, в обморок не грохнись, а то будем мы тут с тобой валяться до завтрашнего утра.
– Да вроде бы не должен. – Я пожал плечами. Меня все еще трясло, но блевать не тянуло и голова не кружилась.
– Ну раз так, значит, дуй на сеновал, найди там длинную веревку и две жерди. Такие, чтобы доставали тебе до груди. И прихвати из дома мою сумку с зельями. Прежде чем я поползу в Фирбур, надо кое-что сделать, чтобы по дороге я не орал от боли и сам в обморок не падал. Только ты поторопись, парень! А то, чувствую, у меня жар начинается – видимо, скоро я начну плохо соображать и горячку пороть…
Бегать по мельнице пришлось с оглядкой. Я опасался, что где-то здесь все еще ошивается Псина. Хотя опасался, скорее всего, напрасно. Она получила то, за чем охотилась, и мы для нее больше не представляли угрозу. Даже не покалечь Чернее Ночи Баррелия, нам все равно было не настичь Вездесущую. Тем более, что мы понятия не имели, в каком направлении она скрылась.
– Она забрала ее, – признался я ван Бьеру после того, как принес все, что он просил, и взялся помогать ему мастерить шину для сломанной ноги.
– Кто «она» и что она забрала? – не понял он. Наглотавшись каких-то зелий из своей сумки, кригариец стал похож на пьяного. Но зато теперь его лицо меньше кривилось от боли и немного порозовело.
– Псина забрала у меня Книгу Силы, – уточнил я. – Извини.
– Вот те раз! – От такой новости монах даже выронил из рук веревку, которой он скреплял свою шину. – И почему ты не застрелил эту стерву?
– У меня был только один заряженный арбалет. Второго ты мне не дал.
– Но ведь я ясно сказал, зачем именно я тебе его дал. Почему ты меня ослушался? Ты же, помнится, поклялся мне, что будешь беспрекословно выполнять все мои приказы!
– Какого Гнома, Баррелий! – возмутился я. – Вместо того, чтобы сказать спасибо за то, что я не дал твоему «ученику» разбить тебе башку, ты начинаешь меня в чем-то упрекать! Ты дал мне арбалет, чтобы я мог себя защитить, верно? Что я и сделал, убив врага, который пугал меня больше всего! А от Псины я просто откупился, ведь драться с ней у меня все равно не хватило бы сил. И вообще поимел бы совесть! Я ведь не упрекаю тебя в том, что тогда, во дворце, ты вернулся за мной и спас мне жизнь! Хотя ты мог бы просто скрыться под шумок, дав мне умереть, и никто тебя потом ни в чем не попрекнул бы! Вот и я сделал для тебя то же самое – пришел на подмогу, когда тебе стало вконец дерьмово! Это ты научил меня поступать так! Ты и никто иной! Поэтому обвиняй в том, что я сегодня натворил, себя и только себя! И уж точно не меня… учитель!
– Эй-эй! А ну попридержи коней, парень! – замахал руками ван Бьер. – И так голова кругом идет, а еще ты со своим словесным поносом достаешь! И не смей больше называть меня учителем – теперь я это слово до конца жизни возненавижу!.. Ладно, сдаюсь! Считай, что я был неправ. Просто мне тут слегка переломали кости, меня мутит, я порю горячку и все такое… Говоришь, Псина увела у тебя Книгу? И впрямь, невелика потеря! Так и скажешь курсорам, когда они снова до тебя доберутся: простите, меня ограбила Вездесущая, поэтому с нее и спрос! Уверен, их такое оправдание вполне удовлетворит, и они от тебя отстанут!
– Не уходи от ответа, Баррелий! Ты должен сказать мне «спасибо»! Здесь и сейчас! Разве я этого не заслужил? – Не знаю, что на меня нашло. Видимо, обнаружив у кригарийца слабину, я решил воспользоваться этим, пока он снова не ушел в глухую оборону.
– Обязательно скажу, – пообещал Пивной Бочонок, закончив сооружение шины и обрезая болтающиеся концы веревки ножом. – Как только ты спасешь мне жизнь, так сразу и скажу.
– То есть?! – опешил я. – А я что, не спас? А как же… вот он?
И я указал на мертвого Чернее Ночи с торчащей в спине стрелой.
– Пока еще не спас, – ответил калека. – Погляди на меня – разве я похож на спасенного? Но когда поможешь мне добраться до знахарки, тогда я и стану говорить благодарности и прочую чепуху, которую тебе так хочется от меня услышать… Что ж, отлично: ногу мы закрепили, зельями меня напоили, самое время выдвигаться в путь. Слушай мой следующий приказ, парень! Теперь беги, выгрузи из нашей тележки все оружие кроме «эфимца», сложи его в короб с инструментами на сеновале, а тележку пригони сюда. А покамест ты бегаешь, я постараюсь встать на ноги… вернее, на ногу…
Ознакомительная версия.
