— Кто?
— Кто берёт? Не знаю. Наверное, армейские чины. А может, ФБР. Это правительственная программа.
— Так значит, говоришь, берут на карандаш… — Майк невольно вспомнил о Роберте, посмотрел на замершего рядом покорёженного «Волка» и поёжился. — И что потом?
— Откуда мне знать? Наверное, держат в резерве. На случай войны или ещё чего-нибудь такого. Им же всё равно, где сражаться. Хоть здесь, хоть на Марсе, хоть под водой, им ни воздух не нужен, ни еда.
— Но это же дети! То есть, я хочу сказать — играют в основном-то дети!
— Эх, парень! Будто сам в детстве не игрался! Вот что я тебе скажу: у меня жена — врач, так вот, она мне говорила, что у детей-то как раз и есть самолучшая, значит, реакция. Растущий мозг, то да сё, молодые нервы…
— Отсюда можно позвонить? — отрывисто спросил Северцев.
— Майк, — Хэллоуин впервые назвал Майка по имени и указал на него пальцем, — ты давал подписку. Помнишь? А потому старайся не болтать. Нам платят в том числе и за это. Ты нашёл классную работу, так что делай её и молчи. Усёк? Сиди и не чирикай. Хотя, если правду сказать, тебе всё равно никто не поверит. А вот неприятностей наживёшь. С военными не шутят. А телефона здесь нет, только у охраны наверху, да и тот на всякий пожарный. Даже в «сетку» с машин и то нет выхода. У компании своя замкнутая сеть.
— Но это же противозаконно!
Хэллоуин усмехнулся.
— Когда военным были писаны законы? — вопросом на вопрос ответил он.
Майк не нашёлся, что ему сказать.
«Вернусь домой, — решил он, шагая за старшим механиком, — отберу у Робби эти чёртовы „Катакомбы“. И Мелиссе накажу, чтоб не позволяла ему играть. Отберу. К чертям. Отберу».
Мёртвые механизмы слепыми глазами негорящих фар смотрели им вослед.
Вечером следующего дня в гости к Бобу заявился Ральф — закадычный друг и вместе с тем извечный враг-соперник. Это был толстый, вечно неряшливый парнишка, сын польских эмигрантов, живших через два дома вверх по улице. Фамилия его была Ковальски, на почве чего они и сдружились — учителя всё время их обоих писали в ведомостях с ошибками. В школе оба даже сидели рядом и то воевали друг с другом, то мирились и заключали союз.
Увидев рождественский подарок друга, Ральф вцепился в коробку как бультерьер; глаза его загорелись.
— Ух ты — «Катакомбы»! Круто! Давай запустим?
Боб тоскливо посмотрел на машину, поправил очки и вздохнул.
— Мама не позволит. Я сегодня уже игрался. А если выходить в сеть… так это часа на два, а я ещё не ужинал.
— Ну и что? Я тоже не ужинал. О! Давай позвоним в службу доставки! Пусть привезут чего-нибудь. Можем позволить: мне папка на праздники двадцатку подарил.
— Ага! Это ты здорово придумал.
— А то! Закажем гамбургеров и колы.
Роберт поморщился: гамбургеры он не любил.
— Лучше — пиццу. Терпеть не могу эти дурацкие булки с мясом.
— А я — твои дурацкие сушёные лепёшки с помидорами! Заказывай гамбургеры.
— Ещё чего! Мой дом, что хочу, то и закажу.
— Но деньги-то мои! Отдай телефон!
— Сам отдавай!
Мальчишки вцепились в телефонную трубку и повалились с дивана на пол, тузя друг друга кулаками и подушками и сбивая складками ковёр.
— Пиццу!
— Гамбургеры!
— Пиццу!
— Гамбургеры! Гамбургеры!
— Жирдяй!
— Сосиска!
На шум снизу прибежала Мелисса.
— Мальчики, что вы тут… О мой бог, немедленно перестаньте! Ральф, Боб! Прекратите! Я кому сказала!
Оба нехотя прервали борьбу и теперь стояли и с мрачным видом косились друг на друга. Коробка с игрой валялась в углу.
— Ну, что стряслось?
Роберт шмыгнул носом. Поправил сбившиеся на одно ухо очки.
— Ну, это… Мы тут хотели поиграть… и заказать чего-нибудь… ну, поесть.
— И опять не сошлись в предпочтениях, — кивнула Мелисса. Потрепала сына по волосам и в шутку небольно ткнула Ральфа кулаком в живот. Ральф засопел. — Ох, Боб, Боб… — покачала она головой. — Весь в отца!
Мелисса считала себя хорошей матерью и неплохим психологом и гордилась своим умением находить с сыном общий язык. Парню явно не хватало отца, а редкие мамины «увлечения» вряд ли могли послужить достойным образцом для подражания, но всё же Боб рос нормальным мальчишкой, в меру драчливым и в меру рассудительным и, хоть моментально загорался, так же быстро остывал, был выдумщиком, непредсказуемым в поступках, и редко доводил задуманное до конца. Русская кровь… Впрочем, Мелисса надеялась, что это возрастное. Рано или поздно жизнь научит мальчика усидчивости и практичности.
— Ладно, — наконец решила она, — поиграйте, только недолго. Я принесу вам пирога, хорошо? После вчерашнего должно было ещё остаться, думаю, вам хватит.
Оба закивали и, едва она ушла, кинулись к компьютеру. Роберт одним взмахом руки смёл со стола учебники, фломастеры, модели роботов, самолётов и прочий хлам, поправил очки, достал из ящика и стал натягивать сенсорные перчатки. Щель дисковода с тихим звоном засосала синий мем-кристалл, внутри машины зашуршало; над поверхностью стола вспыхнул и развернулся стереоэкран. Зазвучала музыка. Ральф заёрзал.
— Это чего? — Он ткнул пальцем в жёлтые циферки обратного отсчёта.
— Не мешай! — отмахнулся Роберт. — Режим расконсервации. Перед отключением технику полагается ставить в бокс, ну, типа на обслуживание и на подзарядку. Если есть кредиты или бонусы, то можно заказать ремонт или отладку.
— А что, там у каждого свой гараж?
— Нет, просто есть особые места, где можно сохраняться. Вводишь пароль, тебя впускают, выбираешь режим стоянки — и можешь гулять, остальное сделают за тебя. Классно придумано, правда?
— А если места не хватит?
— Не хватит — к другому придётся идти. Если дойдёшь, конечно… Это ещё что! В чате сказали: неделю назад один тип повадился сговаривать напарников объединиться в клан, а потом долбил своих же в спину, так у парня хакнули пароль от гаража и, пока он спал, сняли весь боезапас. Оставили только «контрольный пакет», чтоб застрелиться. Ну, в смысле подорваться. А чтоб он не заправился опять, подожрали бонусы на милю вокруг. Так он, гад, и тут ухитрился кого-то с собой утащить: подобрался вплотную, поднырнул под брюхо и — ба-бах!..
— Вот хитрый перец! — восхитился Ральф.
— Ага. Между нами, он, наверное, не парень, а девчонка: они страсть какие вреднючие.
— Уж это точно…
Пальцы Боба бегали по стику, трогали экранное меню. Робот в гараже пришёл в движение.
— Слушай, Боб, — нерешительно спросил Ральф, — а зачем всё это? Играли бы как раньше. На фига такие сложности?
