Пьяный тоже решил проявить щедрость:
— А вот, я еще налил в дорожку. На, детка, хлебай. Пивцо что надо!
— Кому собираем? — повернулась голова над деревянной спинкой.
— Сироте! — гаркнула полная тетка на весь вагон.
«Я не сирота!» — хотела закричать Лара. Глаза у нее намокли. Кое-кто уже повставал с сидений, прихватив того-сего из провизии.
— Деньги-то, — тянула руку конвойная.
— Ей, — твердо ответила Лисси. Гувернантка услышала в голосе звонкий металл, родню того блеска в глазах.
После месяцев взаперти, карцера, дубинок и смирительной сбруи Лара вдруг оказалась в кругу сочувствия. Лица обратились к ней, и столько рук сразу со всех сторон.
«Есть же люди на свете!»
Она готова была поверить в людей и забыть приют, когда воздух начал вибрировать от далекого, едва слышного гула. Звук быстро приближался, превращаясь в свистящий рев. Сперва Ларе показалось, что летит ракетоплан, низко летит, над самой железной дорогой, но рев становился все страшнее и сильнее.
Все в вагоне замерли, испуганно переглядываясь, и после короткого ошеломленного молчания тетка-доброхотка завопила:
— Звезда падает! Становите поезд! Ой, господи, только б мимо!
Монеты высыпались из ладони Лисси, руки Лары выпустили пирожок, упала курья ножка, стражница вскочила, щетинистый Мик бросился к стоп-крану.
За ревом, от которого раскалывалось небо, визг тормозов был едва слышен. Вагон рвануло, всех с криком бросило вперед, на спинки, на пол прохода, друг на друга. Улетела серая дамочка, девочка в палевом исчезла в груде тел, Лару швырнуло на конвойную. Лицо Лары было обернуто к окну, и она увидела падающую звезду.
Со стороны сияющего солнца, наискось через солнечный диск несся темный шар, перечеркивая голубое небо хвостом из дыма и алого пламени. Словно горящее ядро из великанской пушки. Воздух трепетал, расходясь, в стороны упругими волнами, а грохот рвал его в клочья.
Поезд встал за мгновение до того, как звезда ударилась о землю.
Земля плеснула вверх и в стороны, вагоны подбросило на рельсах и скинуло под откос. Паровоз завалился, треснул котел, половину поезда накрыло взрывом раскаленного пара.
Дрожь проходила по земле, пар клубился над обваренными трупами, а вдоль сбитого с рельсов поезда тянулся длинный стон, мучительные крики, и люди слепо возились, выбираясь в крови, на четвереньках, из разбитых окон и через двери тамбуров.
Невдалеке, где минуту назад колосилось поле, чернел и курился желто-серой гарью громадный кратер, опоясанный валом и широким венцом выброшенной земли. Даже сквозь дым заметно было, что развороченный ударом грунт отсвечивает мокрым блеском, а по склонам земляного вала медленно стекает пластами какая-то студенистая масса.
Очнувшись, Лара услышала голос внутри головы.
Она лежала на мягких, еще теплых телах, заваливших стену и окно, которые теперь стали полом, потому что вагон валялся на боку. Кто-то шевелился под ней, глухо мычал и хрипел.
Голос в голове говорил короткими фразами:
— Трасса семнадцать. Между пунктами сорок три и сорок четыре. Для оцепления дистанция обычная. Ветер северо-восточный, слабый. Внимание, появились облака. Поторопитесь с бомбардировкой.
Сейчас голос звучал громче, чем обычно. Раньше голоса доносились словно бы издали, а этот раздавался совсем рядом. Откуда-то сверху.
«Почему я слышу?»
Почти сразу Лара поняла: рядом с головой металл. Она почти уткнулась лбом в потолок, а там, за тканью и досочками, наверное, железный каркас вагона. Балки, палки, что-нибудь такое.
Опираясь, она приподнялась. Рядом было лицо конвойной дамы. Ее голова как-то вывернулась набок, а изо рта вытекла струйка крови.
«Она мертвая, о господи. Сломала шею».
Добрая тетка тоже лежала неподвижно, бездыханная. Она своим рыхлым телом смягчила падение Лары. Ее небритого Мика видно не было.
Ужасаться и пугаться некогда. Лара нашла пояс конвойной, сняла ключи и, повозившись, расстегнула замки наручников, сначала один, потом другой.
Те, кто уцелели в крушении, карабкались по сиденьям и спинкам, пробираясь к выходам, или пытались вылезти в окна, оказавшиеся теперь на потолке. Кто-то пытался вытаскивать других, но чаще старались спастись сами.
«Надо скорей убираться отсюда. — Лара схватилась за край скамьи, подтянулась и перебралась через нее. — Они нашли, где упала звезда, сейчас начнут бомбить. Что же я слышала? Это переговоры военных? А почему я? И что я слышала раньше?»
Через два отсека, близко к тамбуру, она заметила внизу нарядную девочку в палевом платье. Та смотрела как обалделая, моргая синими глазищами.
— Чего смотришь? Вылезай быстрей наружу! — крикнула ей Лара и протянула барышне руку. Господская дочка сообразила, ухватилась, и с помощью Лары вылезла наверх.
— Моя минита, где она?
— О, дьяволы, откуда же мне знать? Может, она уже выбралась.
— Там, впереди, мои братики в вагоне. Надо их вытащить!
— Посмотрим.
Снаружи, когда девочки кое-как слезли с тамбура наземь, им открылась вся жуткая картина катастрофы. Поваленные вагоны валялись как разбросанные детские игрушки. Вокруг лежали и копошились десятки людей в измятой и растрепанной одежде, окровавленные, ошарашенные, стонущие и кричащие. Взорвавшийся паровоз еще курился паром. У первых вагонов почти никого видно не было, только редкие неподвижные тела.
— Они там, — растерянно проговорила Лисси, но даже шага в ту сторону не сделала. Ее мутило, она схватилась за платье Лары, чтобы не упасть.
«Облака». — Лара подняла голову. В самом деле, на небе, совсем недавно ясном, быстро собирались облачка. Белые, они прямо на глазах росли и темнели.
Газеты писали: так всегда бывает при падении звезды. Дымный хвост и огонь отравляют воздух, и скоро начинает идти дождь.
Небо затягивалось, но было видно, как в высоте плывет серо-синий дирижабль, похожий на огромное веретено. Лара даже различала вращающиеся винты, большие, словно крылья ветряной мельницы. Там, где у летучего веретена под брюхом пассажирская гондола, часто и ярко моргал световой телеграф, передавая сигналы.
«Они уже здесь, — подумала Лара, а затем догадалась: — Они знали, что летит звезда, и были наготове. Неужели на нас бросят бомбы?»
— Я не могу идти одна, — жалобно сказала Лисси. — Пойдем вместе, ладно?
— Да ты ходить-то можешь? — Лара поглядела на нее с сомнением. — Смотри, оттуда никто не выбрался. Все задохнулись, или я не знаю что. Надо убегать, а то нам крышка.
