Глава 3. Авиал зовет обратно.
— Как я понимаю, из Храма ты попал сразу в свой мир, и потому о том, что там сейчас происходит, совершенно не в курсе. Так?
— Да, — кивнул я.
— Тогда — небольшая предыстория, — сказал таисиан, — к делу она отношения не имеет — но тебе будет приятно. Когда ты вошёл в Храм — он закрылся. Совсем. Даже печати, которые ломали Избранники, пропали. Просто — огромный чёрный куб. Несколько часов ничего не происходило — а потом он безо всякой на то причины начал разрушаться. Уже потом все поняли, что произошло это потому, что ты его прошёл и, соответственно, разрушил. Все бросились искать твои останки… Ходят слухи, что особо усердствовала одна девка крови тёмных эльфов.
— Не надо о ней так говорить, — тихо сказал я, — у неё на то были причины.
— Демьян, прости меня великодушно — но после всего произошедшего тебе пора бы сбавить свой градус наивности. Ты был жертвенным бараном, которого вели умирать. Будь ты старше и умнее — тебе бы просто организовали подстилку для регулярного снятия напряжения. Но ты был мальчишкой, которому хотелось романтики, хотелось красивой любви — и всё это прекрасно.
— Если ты вякнешь ещё хотя бы слово, — прорычал я, вставая, — то это будет последним, что ты скажешь. Если ты помнишь — однажды мне уже удалось тебя победить.
— Ну, извини, — Кичандаш снова поднял руки и даже поклонился, не вставая со стула, — я просто старый прагматик, который видит, как работают вещи, безо всякой наносной шелухи. Впрочем, судя по тому, как активно она выискивала твой труп — вероятно, ей действительно было до тебя дело.
Он снова откинулся на стуле… и в этот момент тот с грохотом сломался. Маша противно захихикала — не знай я точно, был бы уверен, что это она подстроила.
— Рухлядь, — прошипел таисиан, поднимаясь и пинком отшвыривая обломки в сторону, — кто здесь живёт вообще?
— Никто здесь не живёт, — равнодушно сказал я, наблюдая, как таисиан устраивается на полу, — мы сюда приехали… на прогулку. И вообще — прекращай оскорблять моих друзей. Я же ведь не насмехаюсь ни над кем из тех, кто тебе дорог. Как там доченька, кстати, кошмары по ночам не мучают?
— До сих пор снятся, тварь, — прошипел Кичандаш, — и конкретно за это ты мне однажды дорого заплатишь.
— А Аорташа ты просил исцелить твою дочь? — желчно сказал я, — вероятно, он не помог. И почему бы? Уж не потому ли, что в тот момент ты пытал ни в чём не повинного сородича, и при этом получал искренне наслаждение?
Кичандаш что-то тихо про себя прорычал, но не ответил ничего.
— Так, может, и не стоит клеветать на других? Если ты стал дрянью без капли совести в голове — это не повод видеть такую в каждом встречном-поперечном.
— Заткни пасть, — прохрипел Кичандаш, с трудом сдерживаясь, чтобы не вскочить на ноги от злости, — иначе я её тебе порву!
— Вот и сам тогда не открывай рот на тему, о которой тебя не спрашивали, — парировал я, — и вообще: ты доставил мне наслаждение, назвав мою девушку шлюхой и подстилкой — я доставил тебе наслаждение, справившись о здоровье твоей дочери и напомнив, каких высоких моральных качеств у неё папочка. Мы получили взаимное удовольствие. Ближе к делу.
Таисиан глубоко вздохнул, успокаиваясь. После чего продолжил.
— Разумеется, какого-то сильного социального эффекта это не принесло: 99 % населения Старого Света ни о чём не знало. Но верхи вздохнули с огромным облегчением.
— В том числе и потому, что меня за это не надо было награждать? — вежливо уточнил я.
— Вот. Умеешь же думать головой, когда можешь, — одобрительно кивнул Кичандаш, — но я в очередной раз отвлёкся. Месяц же спустя в Столицу прилетел дракон. Это немыслимо. У драконов строгий договор с прочими расами. Территории тщательно поделены, так что его появление в самом сердце Старого Света — тяжёлое нарушение. Тем не менее, ректор Нейетти, тоже находившийся в тот момент в Столице, убедил городскую стражу дать дракону объясниться. Ему предоставили аудиенцию у короля (дракон, конечно же, принял человеческий облик). И он поведал очень, очень нехорошие вещи…
Вторжение. То, что с твоей помощью отразили орки — лишь верхушка айсберга. Огромного айсберга. Флотилия в сотни кораблей готовится ворваться в Авиал и шквалом магии крови уничтожить и поработить всех. И остановить их невозможно. Даже если созвать все расы. Совместных усилий людей, гномов, эльфов, огров, орков, таисианов, вампиров, троллей не хватит, чтобы остановить это. Потому что на место каждого воина встанут десять новых, не говоря уже о колоссальной магической поддержке, основу которой, конечно же, составляет магия крови — слишком сильный козырь против подавляющего большинства видов магии.
Подобное — расплата за вальяжность, с которой Старый Свет Авиала жил все три сотни лет после первого вторжения. Тогда все подумали, что прогнали краснокожих варваров навсегда и начали тихо-мирно грызться друг с другом за земли и власть. А если и понимали, что такое может повториться — то втайне надеялись на то, что при их жизни этого не произойдёт. И вот — итог всего этого: новое вторжение. Однако шансы на спасение есть. Предотвратить войну не получится, но её можно задержать. И вот как:
Где-то в самом сердце Старого Света есть артефакт, который может нас защитить. Вернее, группа артефактов. Четыре Стихийных Обелиска. Уникальные в своём роде творения. По возрасту, вероятно, превосходящие даже магическую башню в Краспагене. Если их зарядить, то они создадут мощную защитную энергетическую стену, через которую нельзя будет пробраться никому. Один заряженный стихийный обелиск обеспечит Старый Свет защитой на один год. Два — на пять лет. Три — на десять. И если наполнить магией все четыре — то целых двадцать пять лет будет у Авиала, чтобы подготовиться к этой войне. Но это уже совсем невероятное стечение обстоятельств.
— И, тем не менее, непонятно, — раздражённо отозвался я, — зачем Авиалу понадобились мои способности. У вас что, своих магов воды нет?
