Но ничего такого не произошло. В самый последний миг перед столкновением Ибрагил подкинул дубину, а сам, скрутившись в комок, камнем шарахнул по ногам противника. Мишул, явно не ожидая такого подвоха, потерял равновесие и подрубленным дубом свалился на землю, поднимая клубы пыли.
Волот выпрямился, поймал падающую дубину. Руки сжали рукоять покрепче. И снова устремился на врага, размахивая оружием. Но вымученный боями человек-гладиатор не был так прост. Тут же сообразив, что допустил ошибку, он перекатился по земле, рука нащупала булаву. И снова Мишул оказался на ногах. Теперь необдуманно нападать не решался. Умело уйдя от удара, он отпрыгнул в сторону. Злобно гаркнул и начал обходить врага по кругу.
Ибрагил поворачивался вместе с противником. Подставить спину или хотя бы бок врагу — верный проигрыш. Волот чуть прищурился, собираясь с мыслями и обдумывая следующий ход.
Мишул тем временем смачно сплюнул, утробно хрюкнул и живой скалой двинулся на противника. В воздухе мелькнула булава, с тяжестью обрушилась на Ибрагила, но плоти достать не успела. Могучий волот успешно блокировал удар дубиной. Ногой он со всей силы саданул по открывшейся на мгновение голени человека-гладиатора. Мишул сдавленно крякнул, но скорее от злобы, нежели чем от боли. Получать такие подлые удары он не привык.
Отшагнув от врага, Мишул снова пошел кругом. Гневно пыхтя и жуя губы, он внимательно оглядывал противника, явно пытаясь отыскать в его тактике слабые стороны.
Волот тоже сосредоточился. Соперник попался явно не хилый. Обычно на него натравливали диких животных, редких чудищ или сразу нескольких гладиаторов. И тех и других он давил как мух, изредка отделываясь легкими ранениями. С бойцами-одиночками сталкиваться приходилось крайне редко. Ненароком вспомнился Агрекх-джи-Мех, выходец из диких земель Заадонья. Встречающиеся в тех краях людские племена малочисленны, но невероятно свирепы. Недаром многие считают их полуживотными. В том яростном бою рослый и неимоверно сильный Агрекх-джи-Мех оставил немало отметин на теле волота. Тем не менее, Ибрагил все равно вышел победителем.
Человек-гладиатор злобно гаркнул и двинулся на Ибрагила. Волот снова ушел от удара, изящно перекатившись по воздуху спиной, словно по незримой стене. Огромный набалдашник прочертил линию в йоте от лица гладиатора-чужеземца.
— Агх-х-х, — в азарте проревел Мишул. — Я все равно достану тебя, проклятый волот!
Ответом был внезапный и точный удар древком по шее. Человек-гладиатор от неожиданности дернулся, но отступить не успел. Вся мощь закаленного дуба обрушилась на уязвимое место. Могучее тело Мишула содрогнулось, как забиваемая туша быка. Ноги не удержали равновесия. Булава выскользнула из рук. И огромный человек-гладиатор, некогда чемпион, а теперь просто павший боец, с шумом рухнул на землю. Поднялось облако пыли.
Шея Мишула оказалась на удивление крепкой — дубина не перебила хребет. Да и удар не был столь сокрушительным. Целью волота было не убийство, но победа. Победа любым путем.
Ибрагил встал над поверженным врагом, наступив тому на горло. Мишул захрипел, пальцы с яростью впились в голень ненавистного волота. Превозмогая боль, побежденный гладиатор настойчиво пытался подняться. Ибрагил прижал сильнее, проговорив:
— Теперь твоя жизнь зависит от их решения.
Мишул в ответ лишь что-то невнятно прохрипел.
Волот поднял голову, огляделся, и только сейчас ощутил, с каким неистовым восторгом выла толпа. До этого времени он как будто прибывал в ином пространстве. В мире схватки. В мире побед и поражений. Куда входят вдвоем, но выходит только один.
Ибрагил поднял дубину над головой, вопросительно озираясь. Ждал решения толпы. Добить или помиловать. Этот момент он не любил больше всего. И именно из-за этой показушной жестокости. Миловали люди крайне редко, еще реже просили обычную смерть. Им все подавай смерть изуверскую, с кровью и расчленением. Чтобы жертва выла и страдала.
— Смерть, смерть, смерть! — начали доноситься отдельные слова из общей мешанины звуков.
— Смерть!
— Смерть!
— Жизнь! — проскользнуло чье-то скупое благодушие.
— Смерть! — снова потребовала толпа, уже настойчивее.
— Не нужен ты им больше. — Ибрагил опустил взгляд на поверженного противника.
— Смерть, смерть, смерть! — бушевало неистовство зрителей.
— Твоя смерть порадует их, человек.
Мишул злобно хрипел, не в силах произнести и слова. Глаза налились кровью, на лбу вздулись кривые линии вен, крупные, словно черви, выползшие на гладкую мостовую после дождя.
Ибрагил поднял дубину еще выше. Толпа буквально взревела — каждый желал поскорее узреть кровавую расправу над беспомощным бойцом. Посмаковать, как деликатес на богатом пиршестве.
— Смерть! — Это слово начало надоедать волоту. Он ощутил тоску. Ничего, совершенно ничего вокруг не менялось. Он опустил громоздкое оружие и отбросил в сторону. Могучая стопа освободила горло Мишула, дав тому с хрипом вдохнуть пыльного воздуха. Не торопясь, с нарочитым безразличием к происходящему, волот направился к воротам.
Зрители недовольно загудели. Кто-то продолжал кричать, призывая вернуться к расправе, но энтузиазма заметно поубавилось.
— Ты что, твою мать, дерьма собственного обожрался? — встретил его заботливый Малькон. — Почему ослушался толпы? Почему не добил этого полутрупа?
— Мне надоело.
— Что?.. Что ты сказал, бесполезная гора мяса? Надоело? — срывающимся голосом заверещал хозяин.
— Надоело потакать им.
— Заткнись! Заткнись, пока я не прибил тебя собственными руками. — Малькон угрожающе замахал кулачками. — Они платят деньги за то, чтобы увидеть, как подобные тебе тупорылы убивают друг друга. Понимаешь, безмозглая твоя башка? Или мне стоит вновь подержать тебя на голодном пайке недельку-другую, чтоб ты снова стал собственное дерьмо жрать?
— Я не делал этого.
— А теперь будешь делать, пока до твоей твердолобости не дойдет, что перечить мне — значит, делать хуже только себе.
— Я… — Ибрагил открыл рот, собираясь что-то сказать в оправдание, как в дверь требовательно постучали.
— Кого это еще демоны принесли? — раздраженно пробурчал Малькон, поглядев на дверь. — А-а-а, наверное, пришли жаловаться на неудавшийся бой. За деньгами явились… Вот видишь, что ты натворил, пустая твоя башка? Что я им сейчас скажу? А?
— Может, это кто другой?
— Может — не может… Порассуждай мне еще тут! — Малькон, озлобленно скривившись, замахнулся кулачишком на подопечного, но бить не стал — навязчивый стук повторился, заставив его все-таки подойти к двери.
— Кто там? — раздраженно рявкнул он.
— Господин Малькон, там… в общем, к вам пришли, — послышался
