хорошим это не закончится.
Сейчас был прекрасный момент, чтобы уйти. А помочь, если припечет, я смогу и будучи послушником. Найду способ.
— Они справятся, матушка. Вы все справитесь. И я ведь не на Луну улетаю в конце-то концов, — улыбнулся я. — Даже за пределы Петербурга не выпустят. Будут мариновать учебой в столице. Возможно, через некоторое время мне разрешат принимать гостей или даже выезжать самому… Просто нужно как можно скорее стать темным братом. А если что-нибудь случится с вами, я пробью любую стену. И теперь мне для этого даже не понадобится машина брата.
Княгиня наконец-то искренне улыбнулась.
— Ну ты скажешь, Володя! Типун тебе на язык.
Она поднялась из-за стола и крепко-крепко обняла меня. И именно сейчас я отчетливо почувствовал — точнее, осознал — что больше в этот дом я не вернусь. А если и вернусь, то… К этому моменту изменится столь многое, что мы наверняка станем друг другу окончательно чужими. Словно сейчас, в эти мгновения, рушится моя последняя надежда на спокойную жизнь, на тихую гавань. А ведь я только проникся этим уютом. Только нашел причины защищать этих людей…
Что, Тьма, попробуешь лишить меня всего этого? Давай. Посмотрим, что получится.
Я тоже крепко обнял княгиню, но она, словно почувствовал стыд за свою естественную материнскую слабость, отстранилась от меня, промокнув глаза носовым платочком с вышитыми вензелями дома Оболенских.
— Я ужасно не хочу отдавать им тебя, Володя, — шепнула она, успокоившись. — Знал бы ты, как не хочу. Чует мое сердце, я об этом пожалею.
— Не стоит настраиваться на худшее, для этого еще нет веских причин, — ответил я. — Так нужно. Я иду туда добровольно, как ни странно это прозвучит. Есть одна загадка, и я должен разгадать ее во что бы то ни стало. Потому что так правильно, матушка. Правильно, понимаете?
Она покачала головой и печально улыбнулась.
— Жаль… Очень жаль, что после всех тех лет непослушания ты наконец-то изменился, стал мужчиной… И именно таким тебя у нас забирают. Быть может, я просто боюсь, что этот Орден изменит тебя так же, как и всех остальных. Тьма искажает людей. Не зря ее называют Тьмой. Она вытаскивает все пороки и соблазны наружу, все тайные мысли и намерения, и многие не могут справиться с желанием потакать ей. Даже те, кто прошел испытания и достиг высот… Они все равно другие. Взгляни на Друзиллу, сынок. Тьма тоже ее изменила. И изменила далеко не в лучшую сторону. Даже десять лет назад она еще была другой. Но сейчас мне начинает казаться, что и она не устояла…
— Не думайте об этом, матушка.
— Будь начеку.
— Всегда, — кивнул я. — Теперь — всегда.
Она улыбнулась и, обхватив мое лицо ладонями, поцеловала меня в лоб. Пришлось сильно наклониться, чтобы она провернула этот трюк и со стороны наверняка выглядело комично. Да и плевать. Главное — она немного успокоилась и снова могла мыслить здраво.
— Иди, Володя, — велела она. — Я пока посижу здесь, посмотрю на розы. Первые бутоны распускаются…
Ей просто хотелось побыть одной, и я уважал это желание.
А мне предстояло еще кое с кем попрощаться, и я собирался сделать эту встречу незабываемой.
Давно я так не носился по городу. Хотелось отвлечься на мелкие дела, чтобы дать мозгам время перезагрузиться и переварить всю информацию. Кроме того, я уже не помнил, когда мне в последний раз доводилось хлопотать ради приятных мелочей. И пусть у меня было мало времени, я решил оставить о себе приятные воспоминания у тех, кто мне помог.
Ленка со Звездочкой разместились в крыле для слуг. В такой же каморке, где едва не повесилась Феодора. Спрятав руку с подарочным пакетом за спину, я постучал.
— Открыто! — глухо донеслось из-за двери.
Медленно отворив дверь, я вошел и огляделся по сторонам. Скромно, но вроде бы все базовые потребности это жилище закрывало. Звездочка подняла смешную курчавую мордаху и, узнав меня, радостно завиляла хвостом.
— Звезда, место! — скомандовала Ленка. — О, Воло… Владимир Андреевич…
Я улыбнулся.
— Можно просто сиятельство, мы же не на людях.
— Можно, но нельзя, — назидательно завила Ленка. — Мне следует привыкать общаться по форме, иначе могу что-то не то ляпнуть.
— Ну как хочешь, — отмахнулся я. — Уже обжилась?
Ленка, судя по всему, прибиралась, когда я ее потревожил. На небольшом столе дымилась чашка чая, а сама девчонка хлопотала с тряпкой. Видимо, вытирала пыль. Хотя комната показалась мне образцовой чистой. Даже ни крошки вокруг мисок Звездочки, а собаки могли устроить тот еще свинарник. По крайней мере, за Алтаем мне приходилось убирать после каждой кормежки.
— Да потихоньку, спасибо, — Ленка отложила тряпку. — Извини…те. Нам тут запрещено готовить. Но если хотите, я схожу на кухню за чаем для вас.
— Не суетись, я все равно ненадолго. Принес тебе кое-что.
Ленка нахмурила брови поверх своих дурацких круглых очков.
— Надеюсь, не приказ на увольнение.
— Это вне моей ответственности, расслабься, — улыбнулся я и жестом попросил разрешения присесть. По идее, не должен был, конечно. Но я все же был гостем и самодурствовать совершенно не желал. — Просто маленький подарок на память.
Ленка уселась напротив.
— На память? — переспросила она. — Что, уже?
— Уже.
— Когда?
— Завтра утром.
— Дерьмо… Прости!
— Ничего. Те же мысли.
— И никакой отсрочки?
— Извара была моей отсрочкой, Лен. Мне и так во многом пошли навстречу. Тьма, как мы с тобой уже убедились, дело нешуточное. И я согласен, что мне нужно научиться с ней справляться. И обучать этому должны специалисты.
Ленка рассеянно кивнула.
— Мы со Звездочкой будем скучать. Правда.
— Мне тоже будет вас не хватать, — я положил на стол украшенную бантом небольшую коробочку и подвинул к Ленке. — А это тебе. На память о наших совместных приключениях.
Девушка явно смутилась. Интересно, как часто за свою непростую жизнь она вообще получала подарки? Не те, что дарили меценаты на какие-нибудь большие праздники вроде Рождества или Пасхи. А нормальные, человеческие, от души…
— Что это? — спросила она, с недоверием разглядывая коробочку. — Такая красивая, что открывать жалко.
Мне тоже всегда было жаль раздирать подарочную упаковку. Сколь мимолетна жизнь таких произведений упаковочного искусства. Девушки
