оказывала мне никаких знаков внимания. Разве что поблагодарила за спасение сегодня за кофе… Ну, еще в баре голову на плечо клала, было дело, ну так это просто последствия ранения — слабая была от кровопотери. Да, точно, именно так дело и обстояло… Наверное.
Я вздохнул и вышел из лифта, задвинув подальше на задворки сознания мысли о женщинах. Сейчас на повестке дня более серьезный вопрос, а с женщинами можно и позже разобраться… Если, конечно, это «позже» у меня будет. Если, конечно, «позже» они позволят с собой разобраться.
Опять моя жизнь держится на сплошных «если», когда же это кончится?..
Я дал себе ровно минуту посокрушаться на тему своей незавидной судьбы. Ровно одну минуту, что понадобилась, чтобы добраться от лифта до мастерской Валери. Потом я резко оборвал нытье, выпрямился, глубоко вдохнул, отгоняя прочь невеселые мысли и поднял руку, чтобы уже привычно со всей дури впечатать трижды кулак в дверное полотно.
Но так и не впечатал. Что-то было не так. Что-то такое… Едва уловимое, незаметное.
Точно. Из-за двери не слышалась музыка.
Интересно, куда она могла деться? Вроде собиралась заниматься дроном для меня, а сама куда-то свалила. Ну, или сидит там и паяет, только без музыки… Да нет, бред какой-то. Чтобы Валери да без музыки?
На всякий случай я поднял руку и постучал в дверь. В непривычной для этого места тишине стук уподобился грому папуасских барабанов, но никакой реакции за этим не последовало. Ни дверь не открылась, ни даже изнутри никто не крикнул… Ничего не крикнул. Ни «Занято», ни «Я вас не звал, идите на хер», ни, тем более, «Входи!»
Все же придется признать, что Валери внутри нет. И, наверное, дрона мне тоже не будет, по крайней мере, сегодня.
На всякий случай я решил написать ей сообщение, и, на удивление, она ответила почти сразу же.
«Я на крыше! Поднимайся!»
Твою мать, она даже печатает с восклицательными знаками…
Судя по тому, что она не уточнила, о какой крыше речь — речь шла о крыше «Зефира». Только вот я понятия не имел, как на нее попасть, о чем тут же набил и отправил новое сообщение.
«Там же, где стояки для спуска, есть лестница наверх! Выбирайся!»
Что ж, логично. Мог бы и сам догадаться, что наверх ходить предполагается в том же месте, что и вниз.
Лестница оказалась старой и местами ржавой — под стать всему остальному «Зефиру», кроме, разве что лифта и спусковых стояков. Их поддерживали в порядке, что логично — слишком важной частью жизни они являлись. В отличие от лестницы на крышу… Зачем вообще им лазать на крышу?
Ответ я получил, когда выбрался на нее сам. Как минимум, затем, чтобы посмотреть на город сверху.
Серый, пыльный, скучный и местами даже противный, сверху он выглядел совсем по-другому. Он не перестал быть серым и пыльным, но серость и пыль стали составными частями совершенно другого общего восприятия. Раскинувшийся под ногами Город с высоты пятнадцати с лишним этажей уже не казался бетонной клеткой, в которой меня заперли против воли, заставив исследовать ее в поисках выхода, нет. Отсюда Город выглядел как гигантский пыльный слизняк, который ползет по планете, пожирая гектар за гектаром ее площади. А следом за ним тянется след из слизи, черной, как сама ночь. Будто слизняк переваривал все, до чего дотянется своими бетонными внутренними органами, и извергал их вместе с переваренной пищей, как отработанный материал. И выращивал, или, вернее сказать, захватывал новые.
Но одновременно с этим жуткий город выглядел притягательно. Жутко и притягательно, как работы Гигера или Босха. Глаз не оторвать, все скользишь и скользишь взглядом по этому сплошному серому ковру бетонных кубов, местами переложенных нитками дорог, иногда спотыкаешься на особенно высоких башнях, торчащих из общего массива, как пики, но потом снова скатываешься на серую бетонную пыль.
Ночью бы сюда придти… Вот тогда наверняка Город будет выглядеть по-другому.
Едва оторвав взгляд от Города, я оглядел крышу. Она оказалась округлой форму, причем не только по периметру, но даже и под ногами небрежно сваренный из стальных листов пол выгибался дугой, словно я стоял на спине стального кита. Диаметр крыши был несколько десятков метров, но из-за изгиба ее края находились почти на полтора метра ниже, чем центр. И там, на самом краю, возле поручня, тянущегося по периметру, стояла Валери. Стояла, оперевшись локтями на этот самый поручень, несмотря на то, что выглядел он весьма хлипким. Рядом с Валери лежал раскрытый настежь чемоданчик, из которого торчали отвертки и пучки проводов, а на голове у девушки виднелось что-то вроде шлема виртуальной реальности. Задрав голову в зенит, девушка медленно водила ею, будто осматривала окрестности, только не здесь, а в виртуальности, нисколько не смущаясь тем, что в шаге от нее начинается пятидесятиметровая пропасть с очень твердым дном.
Ну и, конечно же, у нее в ушах были наушники… Было бы странно ожидать чего-то иного.
— Вал… — позвал я. — Вал!
Само собой, она меня не слышала. Пришлось осторожно спускаться по покатой крыше, на которой не было никаких поручней, кроме тех, что ограничивали периметр. Ладно хоть какое-то подобие ступенек нашлось — в целом ряде металлических листов чем-то продавили приличных размеров углубления, в которые можно было ставить ноги.
Придерживаясь руками за стыки листов и швы сварки я аккуратно и медленно спускался, борясь с желанием достать нож, воткнуть его в крышу и использовать как опору для рук — потом, по закону подлости окажется, что из этих дырок на мою же постель и потечет во время очередного дождя.
Добравшись наконец до Валери, я похлопал ее по плечу, заставляя обратить на себя внимание. Она тут же перестала лапать Пульс, подняла на лоб шлем и вытащила наушники:
— А, Лайт! Ты как раз вовремя!
— Вовремя для чего? — не понял я.
— Я вылетала половину аккумулятора, дрон возвращать пора!
— Ты что, его уже сделала? — удивился я.
— Ага! — Валери тряхнула головой. — Я вспомнила, что у меня была одна плата, которую я начинала делать для нейронного интерфейса, так что я быстренько собрала на ее основе коптер и залила на него стандартную прошивку! Вот, испытать решила, вроде бы все нормально!
— А как ты его испытываешь? У тебя же нет нейронного интерфейса… Нету же?
— Я сделала двойную систему управления! И с Пульса можно, и интерфейсом можно! — Валери щелкнула ногтем по своему
