попридержит. Сто двадцать выстрелов это существенно, но учитывая ситуацию, не так уж и много.
Меж тем в стане врагов наконец-то пошло движение. Крузак с негром сдал назад, развернулся, и бодро покатился прочь от насыпи. Я прильнул к винтовке, ожидая что следом поедут и остальные. Но ни сразу, ни потом, никто не поехал.
Проверяют? Или так и будут по одной машине убегать?
Мне, естественно, хотелось чтобы кучно двинулись, всем скопом. Тогда и стрелять сподручнее, и эффект другой. А так постреляю по негру, не факт что попаду, а в ответ опять мины полетят. Вот интересно, они его первым послали потому что не жалко? Как с теми детишками?
Вопрос без ответа. Я вообще мало понимал в текущей ситуации. По идее, должен быть план на тот случай если где-то прорвут оборону. Какая-то группа быстрого реагирования для затыкания дыр, или что-то подобное. Только по факту, ничего такого я не видел. Не будь пулемёта, противник сейчас бы уже сидел в наших окопах, но никакой реакции не последовало.
Можно было сослаться на то что пулемет всё-таки был, и именно поэтому не отреагировали. Но с другой стороны, реакция должна была быть в тот момент как только машины появились на горизонте. Ладно, пусть проворонили, не доложили, или ещё какой-то форс-мажор случился, но потом, когда стало понятно что доты бесполезны, и враг беспрепятственно добрался до насыпи? Почему не было никаких движений?
Вопрос, наверное, риторический. Наверняка нет связи, нет централизованного управления и основное на что делается упор — обыкновенный русский авось. Хотя, конечно, могу ошибаться.
Отлежав половину туловища, я сменил положение, но так оказалось ещё хуже, в бок упиралось что-то острое, а ноги пришлось подтянуть едва не к подбородку. Поэтому выдержав какое-то время, я вновь вернулся к исходному, краем уха отмечая позади какое-то шуршание.
Перекинув винтовку, прицелился на звук, приготавливаясь к стрельбе. Но стрелять не пришлось, в проёме рухнувших балок, появилась Олегова голова.
— Как тут? — прошипела она.
— Не знаю. Стоят на месте, одна машина уехала, остальные ждут чего-то. — коротко обрисовал я ситуацию.
Олег подтянулся, и охая от боли, пополз в мою сторону.
— Что, вообще ничего не происходит? — пристраиваясь рядом, уточнил он, доставая из-за пазухи прицел.
— Говорю же, одна машина уехала, остальные стоят...
Озадачено хмыкнув, Олег поднёс прицел к глазам, и долго что-то разглядывал, потом спросил.
— А чего тел так мало? Много же настреляли?
— Не знаю. — повторил я. Оттащили наверное.
— Понятно... — протянул он, возвращаясь к наблюдению.
Мне же понятно ничего не было.
Если они всё же хотят захватить окопы, почему ничего не делают? Если рассчитывают отступить, почему уехала только одна машина?
Наши тоже никак не шевелятся. Хотя с ними, наверное, более-менее ясно. — Раскидывают по точкам патроны, перетасовывают людей, в виду изменений обстановки, наверняка готовят резервы.
— Вроде зашевелились... — неожиданно пробормотал Олег.
— Вон... Погляди. — передал он мне прицел. — Левее последней машины двое.
Я прильнул к окуляру. Возле серого джипа на самом деле стояли два человека. Тень от машины и трава на насыпи скрывали их от невооруженного глаза, но с оптическим приближением маскировка терялась.
Худощавый мужчина с хвостиком на голове, и молодая женщина неприятной наружности с большой грудью. Лица мужика я не видел, он стоял почти спиной, а вот женская физиономия просматривалась прекрасно. Некрасивая, из серии — то ли мужик, то ли баба, она что-то выговаривала своему собеседнику, и если бы не грудь, я бы и не догадался что данная особь принадлежит к слабому полу.
— Дай-ка винтовку... — попросил он, и я передвинул оружие ему.
— Что ты хочешь делать? Может дождемся пока поедут?
— Не... — пробормотал Олег, и передернув затвор, добавил, — сдается мне, она у них главная. Вон как руками машет...
Я вновь приложился к прицелу. Оба стояли на том же месте, и так же о чём-то разговаривали.
Грохнул выстрел, женщина дёрнулась, и колыхнув своей большой грудью, упала на землю.
Олег выстрелил ещё раз, целясь в мужика, но тот не стал дожидаться, и буквально за мгновение до выстрела скрылся за машиной.
— Вот теперь валим! — проявляя неожиданную шустрость, Олег развернулся, и уже не таясь, на карачках рванул к спуску. Я последовал за ним. Где-то споткнулся, порвал штаны, ударился, но в целом спустился удачно.
— Давай сюда! — потянул Олег, первым оказавшийся на земле.
Я сначала не понял куда он тянет, но потом увидел незамеченное раньше небольшое вентиляционное оконце, протиснувшись в которое мы оказались в полной темноте подвала.
Снаружи засвистело, и тут же рвануло. Никаких вилок, били по пристрелянному, чётко в цель. Дом дрожал и трясся, мины падали одна за другой, не скажу сколько, но достаточно чтобы разнести в труху всё что оставалось живого в радиусе ста метров.
Бежать некуда, делать нечего, и мы, забившись в угол, молча тряслись от страха.
Бывает что время летит, или тянется, в зависимости от обстоятельств. Но сейчас оно просто застыло на месте, разрыв прерывался разрывом, стоял такой грохот, что когда всё закончилось, я не сразу понял что не оглох, а наступила долгожданная тишина.
— Живой? — пошевелил я Олега.
— Вроде... — не сразу отозвался он, и покряхтев, отполз в сторону.
Вокруг темно и сыро. Пахло дымом и чем-то тухлым. Пробившегося через окошка света не хватало чтобы осмотреться, но само его наличие говорило о том что наглухо нас не завалило.
— Есть чем посветить? — спустя какое-то время, спросил Олег.
— Нету. — отозвался я. Обычно таскаю с собой фонарик маленький, в виде брелока, но с последними событиями он куда-то делся.
— Выбираться надо. Подсади... — позвал он. Я поднялся, и по стеночке пошёл на свет. Дошёл, приподнял Олега чтобы он мог дотянуться до окна, и какое-то время держал его.
— Опускай. Надо инструмент поискать. Лопату, или хотя бы просто палку. Так бесполезно ковырять. — сделав несколько бесплодных попыток отбросить заваливший окошко мусор, заявил он.
Искать в почти полной темноте, занятие непростое. Я наткнулся на стеллаж с инструментами, но ничего крупнее отвертки не нашел. Руку только порезал об острый край банки с шурупами. Потом чуть
