нужна эта встреча?
— Ты должен соединить Силу двух осколков единого в самом себе, — опять начал нагонять туман древний шаман.
— Каких осколков?
Бубен загудел тревожно, а колокольчики вскрикнули на тысячи тонких ладов.
— За сотню лет до тех дней, когда первые вооруженные отряды белых воинов появились на берегах Лин, с небесного купола обрушилась яркая звезда, — Геванча заговорил монотонно, как будто читал невидимую книгу. — Не долетев до земли, она распалась на два огненных хвоста. Один из них упал на землю там, где сейчас находится Алтарь твоего Рода, и стал Источником великого чародейства. Второй огненный хвост исчез в лучах восходящего солнца. Он перелетел Большую Воду и упал среди бескрайних холмов и ледяных рек.
— Большая Вода — это море? — догадался я. — Получается, еще один Небесный Камень находится на Аляске?
— Шибко догадливый, — хмыкнул шаман. Бубен подтвердил его слова басовитым гудением. — Да, там он и лежит, ожидая своего часа. Ожидая тебя.
— Если я правильно понял, — взрослый в моей голове соображал куда быстрее, чем мальчишка, — то родовой Источник имеет ипостась Огня, а тот — второй — наделяет человека Стихией Воды?
— Шибко-шибко умный, — бубен загудел протяжно и гулко. — Ты же видел, что хотел сказать тебе Алтарь?
— Я видел стихию Воды и Огня, но отец утверждает, что в нашем Роде не было магов «водной» стихии.
— О чем я и толкую. Поэтому мне пришлось пожертвовать собой и затаиться в шаманском амулете. Когда пришло время, я заставил двух неразумных женщин «золотого тойона», твоего отца, прибегнуть к чарам амулета, и с моей помощью лишить тебя искры магии.
— Но зачем? — я не понимал логику шамана, но, что интересно, вовсе не злился на его поступок. Мне было комфортно жить в роли Разрушителя; это заставляло меня шевелиться, искать противовесы магии, а не паразитировать на Даре, если бы он у меня был как у каждого одаренного.
— Чтобы ты соединил искры упавшей звезды в себе. Так предначертано небесами.
— И что мне это даст? Я потеряю Дар антимага и верну себе «правильную» искру? — после моих слов пламя костра возмущенно взметнулось вверх.
— Нет, ты останешься прежним, — невозмутимо ответил Геванча, а бубен на этот раз промолчал. — Только более сильным. Тебе самому не хочется быть похожим на остальных одаренных. Ты уникален, и знаешь об этом. Разве теперь, когда лис-оборотень вложил в твою голову и руки новые знания, захочешь вернуться в начало пути?
— Пожалуй, нет, — даже не думая, ответил я. Ноги подо мной затекли, пришлось переменить положение. Шаман продолжал сидеть неподвижно, только руки поглаживали бубен.
— Я могу видеть твое будущее, но мне недоступно то, что ты сможешь взять от упавшей звезды. Может, это могущество полубогов, а может — обычная жизнь человека.
— Подожди, Геванча, — я наморщил лоб. — Ты говорил, что ни белый, ни черный шаман не имеет права навредить человеку. Но моей-то матери ты навредил! Из-за твоего проклятия я потерял дар магии! А моя мама была вынуждена убежать из семьи, опасаясь гнева деда!
Шаман стукнул в бубен, а его дробный смех был похож на звон встревоженных колокольчиков.
— Я же говорил тебе, что вижу будущее? Не вредил я твоей матери, а спасал тебя, уол! Так повелели духи. Человек всю свою жизнь петляет по запутанным тропинкам, и зачастую теряет смысл существования, зачем он вообще появился на белый свет. Живет как вот эти угли, которые еще долго будут тлеть, когда костер погаснет… Я вывел тебя из лабиринта перепутанных тропок, и теперь тебе придется самому выбрать нужный путь.
— Даже не подскажешь, чем закончится поездка к Чакыру? — прищурился я.
— Ой, хитрый какой уол! — снова ожил Геванча. — Боишься своей судьбы?
— Жениться не хочу так рано, — буркнул я.
— В твоих силах повернуть на другую тропинку, — голос шамана окреп. — Как захочешь, так и будет. И жену себе сможешь выбрать по душе, а не по воле других людей. Но свободный выбор не всегда правилен, иногда нужно быть гибким как ветка ивы. Запомни это, когда будешь сомневаться…
Образ Геванчи стал расплываться, как ночная темень перед наступающим рассветом. Я торопливо спросил — не имел права не спросить, чтобы получить в свои руки хоть какую-то информацию:
— Кем станет Дайаана? В кого будет перевоплощаться?
— А для чего тебе знать судьбу девушки, если уже отвергаешь ее, не пройдя с ней вокруг священного костра? — теперь и голос шамана стал ломаться, плавать, то удаляясь, то приближаясь ко мне.
— Если я откажусь, как буду в глаза ее смотреть?
— От таких друзей не отказываются, уол! Все узнаешь со временем!
Ну вот, Геванчу поглотили предрассветные сумерки, а я рывком сел на постели, еще толком не проснувшись. В дверь настойчиво тарабанили.
— Да заходите уже! — крикнул я раздосадовано. Наверное, отец или кто-то из дядек.
Дверь тут же распахнулась, на пороге стоял отец в толстом вязаном свитере и обутый в унты.
— Горазд спать! — недовольно сказал он. — Живо одевайся и топай вниз, в столовую. Сейчас позавтракаем — и вылетаем. Вертолеты уже прогреты, опаздывать не желательно.
— Ты же планировал на завтра! — сонно проворчал я.
— Планы иногда приходится корректировать. Священный костер ждать не будет. Собираемся!
— А Источник?
— После возвращения сходим, — отрезал князь и вышел, даже не закрыв дверь.
Примечания:
[1] Хомус (он же варган) — древний музыкальный инструмент народов Якутии. Его отличает характерный «космический» звук, сам он имеет сакральное значение и используется в различных ритуалах. Издревле считается инструментом шаманов.
[2] Уол (якут) — мальчик, парень
1
— Ты в самом деле в Москве один живешь, без родителей? — с любопытством спросила Дайаана, ожидая момента, когда нас поведут к священному костру. — И никто из родственников не следит за каждым твоим шагом?
— Честное слово, — кивнул я, отчего малахай сполз на переносицу, закрыв мне обзор. — Отец мне доверяет.
— С трудом верится, — задумчиво произнесла княжна, похлопывая варежками и притоптывая ногами под звучные удары бубнов шамана и его подручных, часть из которых слаженно играла на хомусах. Изредка Дайаана подпрыгивала на месте и крутилась в такт своеобразной музыке взметывая подол нарядной дохи — шубы из соболиного меха, обшитой бисером. Даже интересно, как она выдерживает груз большого количества серебряных бляшек, подвесок и пластин, навешанных на верхнюю одежду и малахай. Нарядные камусы с разноцветными бисеринками поскрипывают по снегу. — А меня вот в Якутске тетки контролируют, лишнего шагу ступить не дают. Вот и приходится иногда убегать от них.
Последние слова она сказала полушепотом, стреляя глазами в сторону многочисленных родственниц, стоящих неподалеку. О нас пока не вспоминают. Мы прячемся за спинами людей,
