сарай задрожал. Хватка на ноге ослабла. Я высвободился, но стоило попытаться подняться, как левую лапу будто ударило током.
Дух так сильно сдавил ее, что ступня побагровела и стала вдвое больше обычного.
С макушки текла кровь, напитывая шерсть. Рука пульсировала, посылая по телу волны жгучей боли. Я похромал прочь от сарая, собираясь покинуть деревню. Идти удавалось с огромным трудом — каждый шаг простреливал ступню, заставляя меня подолгу стоять на месте. Иногда я больше минуты просто стоял, пытаясь справиться с болью.
— Хлопцы! Зыряйте какое чудо! — сзади раздался мальчишеский окрик.
Я обернулся. Орава мальчишек в грязных рубашках быстро догоняла меня. Они видят меня!? Но почему?
Первый парень, держащий в руках палку, подбежал ко мне. Деревяшка высоко поднялась, а затем устремилась ко мне, упав на лоб со звонким стуком. От удара загудело в голове, а картинка перед глаза поплыла. Подбежали остальные дети: один пнул меня босой ногой, как мяч, второй хлестнул по спине прутом.
— Чудо-юдо, хер барсучий! — тонко запищал какой-то малец. Все разразились визгливым детским смехом.
— Давайте, кто дальше пнет? — предложил другой пацан и сразу же начал игру.
От удара пыром я снова отлетел на несколько метров. Все наперегонки бросились догонять меня. Образовалась куча-мала. На меня наступили, борясь за право пнуть первым. Вес детского тела оказался совершенно чудовищен для меня — еще мгновение и кишки вышли бы через все возможные отверстия.
— А ну прочь! — в ораву кто-то влетел.
Красноволосая девчонка словно снаряд разбросала мальчишек, раздавая удары макетом меча и щитом. Кто-то получил удар в лицо и громко завыл. Мальчишки разом отпрянули.
— Ну кто смелый? — девочка залихватски крутанула деревянный меч.
— Да ты… дура! — худой смуглый парень сделал полшага вперед, но заметив, что товарищи остались на месте, остановился. — Тьфу!
— Хельга сиротка! У нее на жопе волчья шерсть растет! — посыпались обзывательства.
Мальчики принялись плеваться, стараясь достать до девочки. Но стоило ей рвануть с занесенным мечом, как с воплями ужаса пацанье бросилось наутек. Задорно крикнув, девочка ударила мечом по дну бочки.
— Ну как ты царапка? — она присела рядом, разглядывая меня. — Эх, котенка… Тупые мальчишки.
Хельга метнула щит в кусты и аккуратно подняла меня. Даже от таких легких невесомых прикосновений разум затопила волна боли. Я погрузился в темноту.
Косые лучи солнца проникали через неплотно подогнанные доски крыши. Я чихнул. Сено так одуряюще пахло, что чихал я поминутно. Светило прямо в глаза, но сил сдвинуться не было. Рядом стояла миска молока и начавшая вонять говяжья косточка.
Та красноволосая девочка меняя спасла. Ее вроде Хельгой звать. Она уже третий день подряд заглядывает в сарай, принося мне молоко и еду. Хельга приняла меня за котенка, вдобавок дав дурацкое прозвище — Царапка. Подумать только, если бы не соплячка, то меня бы запинали насмерть.
В углу что-то заворочалось. Из плотно сбитого сена выбрался мелкий дух. Он напоминал крохотного диковатого мужичка: ростом с детскую ладонь, морда густо заросла кучерявой бородой, так что только глаза сверкают, темно-зеленые волосы достают до лопаток, ступни босые и несуразно большие. Дух носил соломенную юбку, подпоясанную веревкой.
Дух остановился у блюдца с молоком и опустившись на колени, принялся хлебать его, высовывая язык, как кошка. Вылакав молоко, он принялся обсасывать кость. Делал он это с чмоканьем и придыханием. Я особо не возникал. Силенок у меня не хватит, чтобы справиться с ним. Покончив с трапезой, дух уставился на меня.
— Чего? — буркнул я.
— Уфыргх, — всплеснул он руками и потопал к себе в угол.
Чего спрашивается хотел? Я уже в сотый раз прикинул, как бы с ним расправился. Ну в случае чего. Первым я нападать не собирался. Все же вторгся в его владения.
Мне до жути нужно было восстановить силы. После нападения Бесовские проказы и Нечистый оказались почти на нуле. Я вновь оказался близок к изначальным размерам. Соответственно и силы поуменьшилось. Радовало одно — потеря оказалась временной и энергия медленно восстанавливалась.
Мне оставалось только одно — заниматься балансировкой атрибутов и спать. Дело двигалось очень медленно. Но выйти наружу я не мог. Ступня жутко болела, а про руку и говорить нечего.
— Царапка? — в дверь протиснулись красная головка Хельги. — Спит! Какая же прелесть!
— Эй, уродка, я чем тебе сказала заниматься!? — раздался женский крик. — Живо неси воду.
За три вечера девчонка успела пересказать мне всю свою нехитрую жизнь. Точнее, она просто жаловалась Царапке, а я оказался невольным слушателем.
Мама Хельги умерла, когда ты была еще совсем маленькой. Отец был кузнецом и в деревне хватало охотниц выйти за него замуж. Так у девочки появилась мачеха Аглая, оказавшаяся настоящей сукой. Я даже завидовал жизнерадостности Хельги, ведь мачеха изводила ее каждый день на протяжении почти десяти лет. Самый тяжелый труд ложился на плечи девочки: переноска тяжестей, чистка загонов и хлевов, стирка и уборка. Еще и присматривать за малышей. Если не доглядишь — шрам на лбу Хельги ясно говорил о суровости мачехи.
Мне жутко повезло, что вчера был праздник, иначе Хельгу бы не выпустили со двора. Я немного жалел свою спасительницу. Да и на мне висел долг спасенной жизни. А я очень серьезно отношусь к таким вещам.
Ночью я проснулся то ли от шороха, то ли от лунного света, залившего сарай. На душе было как-то неспокойно. Чуть позже я приметил духа, стоявшего возле приоткрытых дверей. Мужичок стоял неподвижно, крепко сжимая крохотные кулаки. Куда он смотрит?
Я шикнул от боли, поднявшись на ноги и, похромал к двери. Сквозь узкую щель был виден двор, залитый молочно-белым светом. Все было так четко и ясно, что я сразу заметил стоявшую возле плетня фигуру. Это же тот моровой, что приходил ко мне в хижину! Только уже без одежды.
Бледное тело ссохлось, но руки вытянулись, загребая землю фалангами полусогнутых пальцев. Нос отвалился, а глаза превратились в тонкие щелочки, поблескивающие и отражающие свет, как у всякого ночного хищника. Моровой опустился на четвереньки и побежал вдоль забора, вскоре исчезнув из вида.
Но дух по-прежнему оставался на месте, напряженно вглядываясь в пустой двор. Я оставался рядом с ним. Не прошло и трех минут, как моровой показался снова. Его бледная морда была выпачкана в крови. Длинный язык влажно блестел, вывалившись из пасти.
Чудовище сместилось в ту часть двора, что была не видна за дверью. Я слегка толкнул створку.
Тварь стояла перед входом в дом. Что она делает? Моровой же пытался просунуть ноготь в щель
