«Только этого мне не хватало, — пронеслось в голове Старшего смотрителя. — А если этот мибун знает, что я беру взятки? Возьмет да брякнет…»
И Граг, его палач, побежит закладывать своего благодетеля. С него станется — кто успел, тот и съел. Как Алларт мог так оплошать? Или это он нарочно подсунул человечка — в отместку за то, что я в прошлый раз снял с них вдвое против обычного. Значит, нужно любым способом попытаться вывести пленника из игры…
Но придумать, как это сделать, Отто Чаруш не успел. Двери распахнулись, и в каюту церемониальным шагом вошел Младший смотритель Зик. Сверкающие боевые доспехи и шлем, который смотритель нес на согнутой руке, выглядели весьма внушительно. Впечатление портила физиономия их владельца и его жалких размеров лобная кость, наводящая на мысли о тяжелой стадии умственной отсталости… Или о том, что его, то есть Младшего смотрителя Зика, в младенчестве крепко приложили об стенку лбом, отчего глаза у него почти вылезли из орбит, да так и остались в этом состоянии.
— Приветствую вас, Старший смотритель Отто Чаруш! — от густого баса Зика задрожали стены каюты. — Рад… э-э-э… как это… принести вам приятное известие! Нам удалось схватить! Бунтовщика! В яме! В пепле то есть! Он хотел зарыться! В то, что нарыл! То есть не сам нарыл, но хотел…
Младший смотритель вздохнул — очевидно, силясь собраться с мыслями и вспомнить подходящую формулировку.
— В общем, мы его нашли! — объявил он. — Хотя он… это… оказал отчаянное сопротивление.
В слове «отчаянное» прозвучала странная нотка, показавшаяся Старшему смотрителю очень подозрительной.
— Насколько «отчаянное»?
— Ну… — Зик потупился и продолжал чуть тише: — Кое-кого из наших… это… того… поранил…
— «Поранил»?! — в голосе Старшего смотрителя послышались нотки недоверия. Зик определенно темнил.
— Двое убиты, трое тяжело ранены, семеро легко…
— И это называется «приятным известием»! — взвился Старший смотритель. — Один молчит как запай. Второй… Ты хоть понимаешь, что несешь? Целый отряд не может схватить одного копателя! Двое убиты, остальные покалечены, и ты это допустил! Ты понимаешь, что это значит?
— Никак нет! — выпалил Зик. Такой реакции со стороны своего господина он явно не ожидал.
— А я понимаю! Это значит, что вы — тупые песчаные гусеницы! Ничего не можете и не умеете! Кто вы такие?
Младший смотритель вытаращился на толстяка. Вопрос оказался для него слишком сложным.
— Кто вы такие, я спрашиваю? Воины! А кто такие копатели? Грязные выродки, ворюги, перекупщики краденого! И ты являешься ко мне и говоришь, что два десятка отборных воинов не смогли схватить одного шелудивого проходимца, который и нож-то в руках правильно держать не умеет… Или у тебя там все такие остолопы, как ты?
Зик виновато шмыгнул носом и попятился.
— Ладно. Веди сюда своего чудо-героя, — проворчал Старший смотритель. — А пока я хочу узнать, что еще интересного и увлекательного вы вынесли из столь удачной экспедиции?
Некоторое время Зик молчал, потом вздрогнул, словно некий механизм в его теле переключался в другой режим работы. Сглотнул… Когда он заговорил, мало что напоминало о его прежнем победном тоне.
— В общем, мы… того… опоздали. Копатели смылись. Ну… кроме этого. То ли из наших кто-то… ну как это называется… стукнул. Или у них эти… как их… сканеры.
Зик вздохнул и хлюпнул носом.
— Нет, потом мы его… того… сцапали. И задали… ну как его… луч… искающий.
— И?..
— И ничего.
— Почему ты так считаешь?
Старший смотритель отлично понимал бессмысленность этого вопроса. Луч с орбиты не настиг бы беглецов: копатели неплохо платили за это Отто Чарушу.
Толстяк шумно вздохнул и смахнул пот со лба.
— Как я понимаю, вы прошли по следам копателей и…
— Птиц нашли… — печально отозвался Зик. — Этих… Они на них ездят. Двух. Дохлых.
— Дохлых?!
— Угу, — буркнул Младший смотритель. — Жареных. Там, где ихний бот сел. Ребята хотели прихватить… Еда… сами понимаете… Но я проявил бдительность! Не дал! Негодяи могли отравить мясо и подсунуть нам! Чтобы воины барона Пако…
Зик еще что-то говорил, но Чаруш его не слышал. Он думал совсем о другом.
«Видимо, луч все-таки задел караван. Интересно, чего стоят стрелки, которые даже промазать толком не могут?»
— Пленный контрабандист — к Старшему смотрителю, — возвестил невидимый мажордом, прервав размышления Чаруша.
Двери распахнулись и в каюту, чеканя шаг, вошло десять смотрителей в полной боевой форме. Выстроившись в две линии, они отсалютовали лазерными пиками и замерли. Следом вошли два младших палача — приземистые, почти карлики, но очень широкие в кости, подобно всем представителям их сословия. Оба были голыми по пояс. Могучие мускулы чудом не разрывали тонкие замшевые ремешки, заменяющие им одежду, зато высокие колпаки из кожи цвета свежего мяса полностью закрывали лица, оставляя лишь узкие прорези для глаз. У каждого на поясе красовался огромный костяной нож и плеть с узелками, в каждый из которых была вплетена скрученная проволока.
Последним в каюту вошел пленник — невысокий, с рыжеватыми волосами и — удивительное дело! — длинной пышной бородой. На фоне коренастых палачей, он выглядел тощим, как больной нищий.
Старший смотритель сделал шаг вперед, внимательно разглядывая копателя. У обитателей Диска растительность на лице считалась большой редкостью. Полукровка? Вряд ли. Но вот что более странно: в нем чувствовалась порода. Что-что, а благородную кровь Отто Чаруш чуял за несколько лиг.
Одежда пленника тоже наводила на размышления. Вместо бесформенных халатов из шиваля, который защищает от песка и радиации — свободные штаны и куртка, в зеленых пятнах разных оттенков… Чем-то эти пятна походили на мерзкую амебу, которую он наблюдал некоторое время назад в окне иллюминатора.
Если это копатель, то он, Отто Чаруш — сын хэнака. Или кое-что похуже.
— Ты еще кто такой? — спросил Старший смотритель, не сводя взгляда с лица незнакомца.
— Анна муслим…[2]Мусульманин, — сквозь зубы процедил бородач.
— Что-что?! — переспросил Старший смотритель.
Конечно, он слышал о существовании других языков. Но встретить человека, который говорит на одном из звездных наречий — и не во время визита к повелителю какой-нибудь отдаленной звездной системы, а под Диском…
И, что самое скверное, не располагая даже самым примитивным ретранслятором…
— Халь тафхамунани?[3] — вновь спросил пленный.
