— Халь тафхамунани?[3] — вновь спросил пленный.
— Не понимаю, — Старший смотритель почесал толстый нос и повернулся к Зику: — Что ему надо?
Младший смотритель только пожал плечами.
— Не знаю… Несет эту… как ее… около… о-ко-лесицу, — он вопросительно покосился на палачей. — В жизни ничего похожего не слышал. Может, ребята его… саданули, и он того…
— Сам ты того! — взвился Чаруш.
— Я плоха панимать язык неверных, — неожиданно произнес пленный.
— Смотри-ка! — удивился Старший смотритель. — На нашем заговорил…
Он небрежно махнул рукой палачу.
— Развяжите его.
— Э… господин, — на дебильной физиономии Зика появилось выражение, смутно напоминающее тревогу. — Не надо его освобождать! Он того… опасен.
Но палач, похоже, решил, что Младший смотритель разговаривает сам с собой — обычно от голоса Зика лопались барабанные перепонки. Через несколько секунд наручники с ног и рук пленного были сняты.
— Скажи, ты и в самом деле такой могучий воин, как рассказывает этот червь? — осведомился Старший смотритель, обращаясь к пленнику.
Тот некоторое время молчал и бросил:
— Ккуль би бутин мин фадляк.[4] Где я?
— Дружок, ты на борту патрульного корабля его сиятельства барона Пако. А поймали тебя, милейший, на запретных территориях, где…
Пленный покачал головой.
— Где я? — грубо переспросил он.
— Ты что, издеваешься? — Старший смотритель смерил щуплого копателя возмущенным взглядом. — Ладно. Мы тебя научим хорошим манерам. Грага сюда! И быстро!
Адъютант вскочил на ноги и исчез за занавесью, а потом где-то далеко пронеслось:
— Грага к Старшему смотрителю!..
— Господин смотритель…
Отто Чаруш обернулся. Младший смотритель Зик, не имея возможности униженно согнуть спину, по-птичьи вытянул шею и плаксиво раззявил рот.
— Вы это… — промямлил он. — Не стоит. Правда. Вы не смотрите, что он… как это… хлюпкий… Не надо…
— Ты как смеешь мне указывать, иблан! — завопил Чаруш, и его жирный загривок побагровел. — Мои люди вышколены так, что тебе и не снилось. А Граг… Тебе до него как до центра Галактики! И как в твою дурную башку могло прийти, что кто-то из моих воинов…
В следующие пару минут Младший смотритель узнал, что его начальник думает о нем, его воинах, а также его родителях и родственниках до пятого поколения.
Тирада была прервана появлением Грага. И в каюте сразу стало тесно.
Двухметровый Граг возвышался над собравшимися, точно башня. Узкие, как у подростка, бедра лишь подчеркивали непомерную ширину плеч и бугры мышц на ногах, похожих на корни столетнего дуба.
— Вы звали меня, господин? — Воин низко поклонился, и палачи поспешно расступились, словно опасались, что он раскидает их в стороны и сам того не заметит.
— Отрепай этого недомерка, — Старший смотритель ткнул толстым пальцем в сторону пленника.
Граг смерил низкорослого бородача брезгливым взглядом.
— Господин изволит шутить?
— Делай, что говорят, — равнодушно отозвался Старший смотритель и, отойдя к окну, опустился в роскошное кресло. — Можешь убить его.
Смотрители и палачи расступились, образовав широкий круг в центре каюты. Поигрывая могучими мускулами, Граг подошел к пленнику.
— Ля иляха илля Аллах,[5] — пробормотал пленник, отступая на шаг.
В следующий миг правая рука Грага распрямилась, как пружина. Кулак размером с кувалду врезался в живот коротышки. Бородач охнул, отлетел в сторону и замер на полу в позе зародыша.
— Сатата ассаф ала хаза,[6] — пробормотал он и осторожно стер капельку крови с уголка рта.
Граг величественно повернулся к Старшему смотрителю.
— Убить его? — спокойно спросил он.
— Я же сказал — отрепай, — нетерпеливо отозвался Чаруш. — И нечего тут… А то я подумаю, что Зик и в самом деле прав.
Граг хмыкнул и шагнул вперед. Очевидно, он полагал, что поверженный противник достоин разве что крепкого пинка. Это так и осталось неизвестным. Лежащий неподвижно бородач вдруг выбросил вперед правую ногу, ударив под колено великану. Вой боли сотряс стены каюты. Граг упал на колено. Опираясь лишь на руки, пленник продолжал движение. Его нога, точно ножка циркуля, очертив на полу круг, с хрустом врезалась в кадык гиганта… и гора мышц грузно рухнула на пол. Все действо заняло считанные секунды.
У Старшего смотрителя слова застряли в горле. Ничего подобного он в жизни не видел. Он смог лишь вытянуть руку и беспомощно сжать кулак. Но через несколько мгновений голос вернулся к нему, и тут словно плотину прорвало.
— Прибейте мибуна!!!
Выставив перед собой копья-лазеры, воины-смотрители окружили пленника, который как ни в чем не бывало уже стоял на ногах.
— Убейте его! — выл Отто Чаруш.
Дурашливая рожа Зика перекосилась, словно лицо пластилиновой куклы, которую уронили со стола.
— Я же говорил… Я же говорил… — забормотал Младший смотритель, падая на колени и обхватив ногу своего господина.
— Убейте!..
Один из воинов сделал выпад копьем. Небрежным взмахом руки пленник отбил удар… и вдруг метнулся вперед.
Бара-бам-бам-бам!
Два кулака выбили о нагрудную броню воина барабанную дробь. Из горла бородача-копателя вырвался то ли хрип, то ли стон, и охранник упал как подкошенный. Остальные бросились на пленника, и посреди комнаты закружился живой водоворот, в котором было ничего не разобрать. Но это продолжалось лишь несколько секунд. По прошествии оных все стражники лежали на полу и стонали. Пленник, поигрывая захваченным ножом, оглядел их так, как смотрят на кусок хендрика, прилипший к сапогу. И шагнул к Старшему смотрителю.
На багровом лице толстяка крупными каплями выступил пот. Дрожа от страха, он попытался отогнать Зика, но тот вцепился в сапог начальника мертвой хваткой.
— Останови его… — прохрипел Чаруш. — Спроси, что ему надо…
Но прежде чем Младший смотритель смог издать хотя бы звук, пленник заговорил сам.
— Ты приказал мэня убивать?
— Это ошибка, — пролепетал Старший смотритель. — Просто ошибка… Меня не так поняли…
Краем глаза он покосился на портьеру, скрывавшую потайной люк. До нее можно было дотянуться рукой, но Чарушу не хватало духу, чтобы сделать простое движение.
— Нэт ашибка, — покачал головой пленник. — Не бойся. Если ты атветишь на мой вопрос, астанешься жив.
— Он… это… — забормотал Зик — похоже, язык окончательно перестал ему повиноваться. — Он не хочет вас… того…
