Сергей Шкенёв - Кот Шрёдингера

Ознакомительная версия.

В кабинете кроме президента присутствовали министр обороны, командующий военно-космическим флотом, министр иностранных дел и министр финансов. Последний назначен в прошлом месяце, потому выглядит немного смущённым в столь представительном обществе.

Вот я никогда не смущаюсь. Или не буду смущаться, если приведу себя в порядок.

– Вася, прекрати! – возмутился профессор. – Брысь!

Нет, вот что это такое? Почему сразу брысь? Я, может быть, и не собираюсь вылизываться столь откровенно. А даже если и собираюсь, что с того? Это у людей для вылизывания труднодоступных мест существуют подчинённые. А нам, котам, приходится справляться самостоятельно.

– Здравствуйте, Иван Фёдорович, – президент протянул академику руку. – А кот пусть чувствует себя как дома.

Вот, сразу видно приличного человека! Такого не смогут испортить даже долгие годы общения с лабрадорами.

– Здравствуйте, Владимир Владимирович, – Шрёдингер пожал протянутую ладонь и кивнул всем остальным. – Здравия желаю, товарищ маршал! Здравия желаю, товарищ генерал-полковник! Здравствуйте, Сергей Викторович. Добрый вечер, господин министр.

Вот так вот! Одним только приветствием академик расставил все точки над «i». Министр финансов, внезапно ощутивший холодное дуновение колымских ветров, вздрогнул и спросил:

– Простите, а почему я господин?

Шрёдингер пожал плечами:

– Я так вижу.

Президент не оставил времени на более развёрнутый ответ, широким жестом предложив присутствующим занять места за столом. Сам сел после всех, зачем-то посмотрел на часы и кивнул министру обороны:

– Время дорого, товарищи, поэтому давайте послушаем доклад Сергея Кужугетовича о сути проблемы, а потом вместе попробуем найти способы её решения. Никто не возражает?

Все согласились с предложением, а министр обороны достал откуда-то и положил на стол нечто похожее на металлическую книгу. Управляющий блок космического корабля? Несколько лет назад такие начали ставить, я в новостях видел. Маршал положил ладонь на прибор – над столом появилось трёхмерное изображение неизвестной планетной системы – и после тяжёлого вздоха сообщил:

– Три месяца назад на Землю вернулся корабль, проводивший исследование в системе альфы Песца…

– Постойте, – перебил Шрёдингер министра обороны. – На нём стояли мои двигатели, так? Почему мне не сообщили о возвращении?

– Так было нужно, Иван Фёдорович, – откликнулся президент. – Но давайте не будем прерывать Сергея Кужугетовича.

– Хорошо, пусть продолжает, – академик требовательно взглянул на докладчика. – Ну что же вы? Рассказывайте.

Маршал опять вздохнул:

– Собственно, вернулся не сам корабль, а только его модуль с исследовательской аппаратурой – бортовой искусственный интеллект второго поколения принял решение, что ценность доставленной информации намного превосходит стоимость остального железа, пожертвовав им и собой в пользу скорости.

– То есть…

– То есть выдрал из звездолёта внепространственный двигатель, каким-то чудом присобачил его к обыкновенному спасательному модулю, отправил, а потом активировал самоликвидацию.

– Чушь, – решительно заявил Шрёдингер. – Во-первых, демонтаж и последующую установку двигателя невозможно осуществить силами бортовых роботов-ремонтников, а во-вторых… Во-вторых – искусственный интеллект второго уровня не способен на самостоятельные поступки и лишь выполняет заданные программы! Это как от моего кота требовать читать Карла Маркса в подлиннике!

Я заурчал, привлекая внимание, но успеха не добился. Ну да, эти снобы считают котов ограниченными существами, интересующимися исключительно жратвой, тапками и мышами. Да, бывает что и этим интересуемся! А Карла Маркса, между прочим, читал. И в подлиннике, и в переводе… на редкость унылая тягомотина. Фанфик на Адама Смита, ёптыть!

Министр обороны усмехнулся, давая понять, что оценил шутку Шрёдингера:

– Вы правы, Иван Фёдорович, целиком и полностью правы. И если бы этот искусственный интеллект не был сделан на «Уралвагонзаводе»…

Академик задумался, не совсем въезжая в ситуацию. Это он зря, между прочим! Хотя спустя минуту и до него стало доходить, что сумрачный нижнетагильский гений невозможно постичь ни алгеброй, ни гармонией, поэтому от продукции легендарного завода можно ожидать чего угодно.

– Но и это ещё не всё, правда?

– Так оно и есть, Иван Фёдорович, – министр обороны наконец-то запустил показывающее статичное изображение устройство. – Смотрите сами.

Картинка сменилась видом каменистой пустыни, и жестяной голос, точно как во флаер-такси, сообщил:

– Двести двадцать третья неделя экспедиции. Пробы грунта в районе южного полюса третьей планеты альфы Песца выявили колоссальное содержание…

Голографическая вспышка заставила академика подпрыгнуть на стуле, а меня зажмуриться. Изображение исчезло, голос искусственного интеллекта вдруг приобрёл эмоциональность – сквозь хрипы и скрежет донеслось его удивление:

– Ну и какая… откусила камеры внешнего наблюдения? Вероятность нападения местной разумной фауны – восемьдесят девять процентов. Какие-то удоды сбили всех дронов и раздавили автоматический планетоход-разведчик. Вероятность присутствия внеземного разума – девяносто восемь процентов. Ах вы су…

Новая вспышка прервала сообщение, и академик вопросительно взглянул на министра обороны:

– Это тоже не всё, товарищ маршал?

– Нет, это как раз всё, товарищ генерал-майор.

Шрёдингер надолго задумался и прервал полёт научной мысли только тогда, когда потерявший терпение президент принялся выстукивать пальцами по столу «Советский марш» из всеми позабытой, но ценимой знатоками древностей игры.

– Надо туда лететь, Владимир Владимирович, и разбираться на месте. Именно мне лететь. Мы не можем упустить шанс установить контакт с инопланетной цивилизацией! Или принять решение о её уничтожении в случае невозможности мирного сосуществования. Но опять же хочется убедиться лично.

Здравая мысль – Иван Фёдорович является единственным на всей планете ксенобиологом. Пусть он любитель и ксенобиология для него хобби, но других специалистов нет вообще. Да они, в общем-то, и не требовались до сегодняшнего дня – экспедиции к звёздам пока не сталкивались в космосе ни с разумной, ни с неразумной жизнью. Академик тоже не сталкивался, но его богатое воображение, помноженное на знание законов эволюции, позволяло судить о чуждой нам фауне. Процентов пятьдесят – или инопланетное существо будет похоже на предполагаемый портрет, или не будет.

Ознакомительная версия.