Но что делать дальше? Схватить нож и воткнуть его в спящего безумца? Невозможно!
Тихо выскользнуть из ванной, заблокировать дверь, вызвать службу порядка? А если не успеешь? Если не получится удержать дверь?
Если, если, если! — что за неудобное мешающее слово!
Выбежать из квартиры? Но выход завален…
Отчаяние придушило его, отняло силы.
Он не мог ничего сделать. Не решался.
И тут в комнате подал голос комми.
— Что это? — спросил вмиг очнувшийся Гнат.
— Сообщение пришло, — ответил Яр. На душе полегчало: теперь от него ничего не зависело; теперь не нужно было мучить себя, пытаясь принять какое-то решение.
— Ты кого-то ждешь?
— Нет, — сказал Яр и вдруг вспомнил о разговоре с Ольшей. Она собиралась зайти завтра. У нее было какое-то важное дело.
— Ко мне утром должна прийти жена, — поспешил исправиться Яр и затылком почувствовал, как напрягся Гнат.
— Почему ты не сказал сразу?
— Я?.. Не знаю… У меня все вылетело из головы…
— Больше никого не ждешь?
— Нет.
— На работе не хватятся?
— У меня свободный график.
— Друзья, соседи?
— Я никого не приглашал.
— Два-три дня… — Гнат завозился в ванной. — Дай мне только три дня. Потом я уйду.
— Оставайтесь, сколько хотите, — неуверенно сказал Яр.
Гнат на бездумную вежливость хозяина отреагировал странно: он хрюкнул, будто подавившись, несколько раз фыркнул — и, хлопнув в ладоши, оглушительно расхохотался.
Мятная пена так и полилась на пол.
* * *
На ужин у них было тушеное мясо «Биф», фаршированные блины «Диакос» и лазанья «Итал». Все это Яр приготовил сам, поскольку страдающий манией преследования Гнат заставил его выключить почти всех квартирных сиберов, в том числе и домашнего кулинара марки «Клайм». Впрочем, труд был невелик: открыть упаковку, разложить полуфабрикаты в правильном порядке, добавить специи, разогреть в подходящем режиме и полить нужным соусом. Яру приходилось и раньше готовить самому, особенно в то время, когда он ухаживал за Алетой, своей первой женой. Тогда у него не хватало пойнтов для покупки современного кулинара, а старенький кухонный мастер умел обращаться лишь с ограниченным списком продуктов и притом постоянно что-то путал в рецептах. Вот и приходилось порой самому вставать к готовочному столу и по шагам выполнять писанные для сиберов инструкции.
— Неплохо, — признал Гнат, пробуя лазанью под кислым соусом. — Знал бы ты, какой дрянью я питался последние месяцы…
Яр этого знать не хотел. Он вяло ковырял вилкой в своей тарелке и с тоской думал о заказанном в ресторане «Идальго» столике.
— Ты боишься чего-нибудь? — спросил вдруг Гнат.
Яр посмотрел на него, пытаясь угадать, чем вызван такой необычный вопрос. Подумал, что лучшим ответом будет короткое — «тебя».
— Не знаю, как ты, но лично я всегда боялся портов. — Гнат взялся за тушеное мясо. — С самого детства боялся, сколько себя помню. Если подумать — чудовищные штуки. Заходишь в кабину одного порта — и через пару минут выбираешься из кабины другого, расположенного на противоположном конце города. А то и вовсе в другом городе. Что за сила тебя туда перенесла?.. Наверное, слышал истории про то, как порты забрасывали людей непонятно куда?
Яр пожал плечами:
— В детстве.
— Ну да, конечно. Ночные страшные истории — детишки любят пугать такими друг друга. Пугать и пугаться… Так вот, я почти уверен, что это не сказки. По крайней мере, я точно знаю, что некоторые люди, однажды зайдя в кабину порта, пропадают навсегда. Те люди, что заподозрили неладное. Люди, которые научились видеть их. — Гнат перешел на зловещий шепот. — И я бы так же пропал, если бы не мой страх. Я всегда избегал портов, ездил только на такси, а в других городах никогда не был. Если бы не страх, я вошел бы в кабину, чтоб скрыться от преследователей, назвал бы код какого-нибудь города… И где бы я оказался?.. Они убивают нас десятками способов. Причем так, что убийства эти остаются незамеченными. Ну, зашел человек в порт — и сгинул. Где его искать? Что с ним случилось?.. Будь моя воля, я бы совсем запретил эти дьявольские штуковины! Товары, грузы — перевозите, пожалуйста! Но люди? Ни за что!
— А как же путешествовать?
— Зачем? — фыркнул Гнат. — Сходи в ближайший иллюзорий, загрузи нужную программу — и путешествуй в свое удовольствие. Хочешь общаться с жителями других городов? Любой самый простенький комми дает тебе эту возможность… Да и что за глупость — путешествие? Что Оска, что Ньюсити, что Окайдо, что Жанеро — велика ли разница? Зачем смотреть чужой город, когда и своего-то не видел? Вот ты, например, знаешь, что у нас, совсем недалеко отсюда, растет настоящее живое дерево?
— Нет.
— А оно есть. В двенадцатом квартале, в Стеклянном Парке. Когда там будешь, попроси отвести тебя на Аллею. Пятое дерево с южного края будет настоящее. Про него никому не рассказывают, потому что служители боятся, что дерево разломают и растащат на сувениры.
— А я сегодня видел птицу, — сказал Яр.
— На остановке? — угадал Гнат.
— Да.
— Я тоже ее видел. Она умирала. Птицы не могут жить в городе.
— Почему?
— Откуда мне знать? Возможно, на них влияют генераторы погоды. Или излучения сетей. А может, это работающие порты виноваты — я всегда чувствовал к этим штукам антипатию. Мы же ничего не знаем, мы не понимаем, как все устроено, даже не задумываемся об этом. Мы просто пользуемся тем, что досталось нам от прежних поколений, потребляем то, что производят заводы и фабрики Концерна, — слава предкам, строителям городов! Мы давно все забыли, мы ничего не умеем делать, кроме как нажимать на нужные кнопки, отдавать команды сиберам и следовать древним, но не устаревающим инструкциям. Мы отупели. Мы — паразиты, живущие на всем готовом… — Покрасневший лицом Гнат опять разошелся — видно было, что тема задела его за живое. Он говорил, пристукивая кулаком по стеклянной столешнице. На кривящихся губах пузырилась слюна. — А знаешь, почему мы отупели? Догадываешься, почему так вышло?
Яр помотал головой, стараясь не глядеть в глаза разбушевавшемуся гостю.
Но Гнат внезапно успокоился, поскучнел.
— Это сработал предохранитель, — сказал он и принялся за еду. Доев мясо, он кусочком хлеба, словно губкой, собрал с тарелки остатки соуса и отправил его в рот. Хлебнул вина, вытер салфеткой рот. И чуть отодвинувшись от стола, постучал себя по виску согнутым указательным пальцем: — Вот здесь предохранитель. С незапамятных времен заложенный в нас. Природой или Творцом заложенный — не знаю. Но он был, и он есть. Пока человечество росло, предохранитель не мешал ему развиваться. Это было время, когда человек познавал мир и творил историю. Но потом познание зашло так далеко, что для мира возникла опасность. Человек получил огромное могущество. И притом не поумнел. Люди из-за глупости своей и благодаря своим знаниям получили возможность уничтожить весь мир. Вот тогда-то предохранитель и сработал — мы начали тупеть. Из поколения в поколение. Незаметно. Понемногу. Мы учились нажимать на кнопки, но забывали устройство этих самых кнопок. Мы жрали и не задумывались, откуда берется еда. Мы работали, но реально ничего не производили. Мыслили, но не познавали… История остановилась. Кончилась.
