Ромыч дёргается, глядя куда-то за спину Боксёра. В следующий миг рука с пистолетом резко идет в сторону от виска Артёма. Тонкий палец два раза жмет спусковой крючок. Но выстрелов почему-то целых три. И Ромыч как-то странно вздрагивает, кренится вправо с перекошенным лицом. В остановившемся взгляде — страх пополам с удивлением.
Артём выскальзывает из захвата, прыгает вбок. Лицо у него белое, но он невредим!
Я вырвала «керамик» из-под жилета, почти не целюсь… На ветхой куртке Ромыча добавляются дырки. Не только я успела. Откуда-то по ту сторону дымящегося холма грохочет автоматная очередь. Старичок падает на спину.
Боксёру не до нас. Вжимаясь в землю, он заползает в дом. По серой пыли протянутся красный след.
Не знаю, Грэй успел или неизвестный автоматчик. Некогда уточнять. Артём — уже рядом. Доктор подбирает рацию, выпавшую из руки Боксёра. Ползём в укрытие, за кусок бетонной плиты. Пули свистят над головой.
Затем всё неожиданно стихает.
— Э-эй! Вы целы?
— Смотря кого ты имеешь в виду! — кричит доктор в ответ. Разговор — это хорошо. Тем более, что к серьёзному «общению» мы пока не готовы. Из оружия — лишь пистолеты. Остальное — предстоит отбить у Боксёра.
— А меня зацепили… Блядство…
— Ты при дамах не ругайся! — укоряет Грэй, сквозь дымную пелену пытаясь разглядеть собеседника. Но мало что выходит. А высунуться из-за плиты, чтобы улучшить обзор, мы не рискуем.
— Извиняюсь, — голос совсем молодой и вроде бы знакомый, — а с дамой всё в порядке?
— Ага, твоими молитвами, — отзываюсь я.
— Э-эй, да чё вы… как неродные!
— А ты поменьше в нас «шмаляй», тогда и породнимся.
— Я ж не в вас целил…
— Ну тогда иди сюда.
— Не могу, — стонет незнакомец.
Артём вдруг пытается встать. Хватаю его за куртку:
— Не рыпайся…
— Я его узнал! Я его в карты обыграл!
— С Ромычем у вас тоже была дружба!
Какое-то время длится молчание. Незнакомец первым его нарушает:
— Эй… у вас не найдется… чего-нибудь… рану перевязать.
Голос — тоскливый. Он и в самом деле истекает кровью?
Смотрю на доктора:
— Прикроешь меня.
Не ожидая его решения, вскакиваю. Короткая перебежка до следующего укрытия. Прижалась к земле, затаилась. Тихо. Опять перебежка. Главное — быстрее проскочить тот отрезок, где и Боксер может меня достать.
Уже вижу тело на земле. Он не шевелится. Потерял сознание? Притворяется? «Калаш» лежит рядом с ним.
Последний бросок. Времени схватить оружие я ему не дам…
Шагов за пять наперерез мне из-за угла вырастает фигура. С таким же «калашом» направленным прямо мне в грудь.
Не выстрелила. В последнее мгновение удержала палец на спусковом крючке. Потому что узнала. Этого нельзя было не узнать.
— Интересно, — лысый математик опустил автомат, — а я думал, что вы давно там… — грязным пальцем указал себе под ноги.
Жест вышел мрачновато-двусмысленный.
— А мы туда не торопимся… — прищурилась в ответ.
Но математик меня уже не замечал. Бросился к раненому и опустился рядом на колени:
— Вовчик!
Нет ответа. Математик склонился, прислушиваясь:
— Дышит… Живой!
Поднял на меня глаза:
— Кто-то Вовчика зацепил. Не видели кто?
— Видели, — кивнула я, — вон там он валяется… А ещё один — в доме засел.
Раненого юношу я, конечно, узнала. Тот веселый картёжник, что даже не пытался отстоять кровные монеты, а лишь наблюдал за «выступлением» Артёма.
Вовчик застонал и открыл глаза:
— Привет…
Выглядел он не очень здорово.
Хотела звать доктора, но он уже и сам был рядом. Физик вдвоем со «стечкиным» остался караулить Боксера.
Грэй осмотрел рану и успокоил:
— Сквозная… Ничего важного не задето. Только шок и кровопотеря.
Разорвал «штатовский» медицинский пакет со стерильным бинтом и сделал перевязку. Вколол обезболивающее.
— Класс. Теперь буду под кайфом! — сказал Вовчик. Пытаясь выглядеть бодрее, чем это было ему под силу. — А я вас точно не задел? Извините. Перетрухнул малость… когда этот гад в меня шмальнул… Хорошо, что вы его сразу успокоили…
— Первый выстрел был твой. Он же после этого Артёма выпустил. Это я хорошо помню…
— Нет, — заспорил Вовчик. — Сначала он в меня — два раза. И вы — в него… А уже после я…
До меня начало доходить.
— Вовчик, ты только очередями стрелял?
— Ну да.
Посмотрела на Грэя. Он был удивлён:
— Таня, я вообще-то тоже думал, что Ромыча ты подстрелила.
— Нет. Первая пуля — была не моя.
Доктор озабоченно почесал щеку. Глянул по сторонам. Я тоже ощутила холодок на спине. Кто-то невидимый сейчас вблизи молча наблюдает за нами… Или даже тихо посмеивается над нашим замешательством?
— Пора отсюда уходить. Только сначала вернуть оружие и с Боксером разобраться, — прищурился Грэй.
— Боксёр? — заморгал математик.
— Он самый. Вон в том подъезде. Артём держит его с фронта, а мы попробуем — с тыла… Таня, ты куда?
— Сейчас, Грэй…
Я и сама не могла толком объяснить, что собираюсь делать.
Догорающие остатки здания. Над ними зыбкое, сизоватое марево. Будто над раскалённым песком в Сахаре. Очертания противоположного дома колышутся, словно мираж. Пустые глазницы окон вздрагивают, как живые… Но там никого нет.
Обошла пожарище. И направилась к крайним, самым дальним от меня окнам первого этажа. Между ними и тем местом, где стоял Ромыч нет дрожащего марева. Можно хорошо прицелиться. Тем более, что именно к тем окнам старикашка повернулся неприкрытой спиной.
Чистая логика. Но кроме доводов разума, теплится неясное чувство… Кто-то живой есть поблизости. Кто-то мне знакомый. И это ощущение ведёт меня именно к тем окнам…
Останавливаюсь:
— Эй! Не бойтесь. Я без оружия.
Карабкаюсь на подоконник. Пусто. Спрыгиваю внутрь. Иду через комнату, Осколки стекла хрустят под ногами. Шуршат обрывки газет. Но я ведь и не собираюсь прятаться…
— Не бойтесь…
— Не подходи!
Чёрный зрачок пистолета смотрит мне в лицо.
Я медленно приседаю напротив. Поднимаю ладони:
— Видишь, оружия нет.
Зрачок «Макарова» опускается.
Она всхлипывает, а Павлик и безрукий ребёнок молчат, затаившись в углу. Слишком напуганные, чтобы плакать…
Значит, их так и не нашли. «Опекун» погиб у них на глазах, и они убежали. Трудно представить, что они чувствовали, пока смерть падала с неба.
Я и не буду представлять. Нельзя мне…
— Это ты выстрелила в Ромыча?
