«Видимо, у него как у Человека-Паука, есть паучье чутьё на перемены придворных раскладов…» — с усмешкой подумал Таргус. — «Аурелия любила этот комикс…»
Вот так мимолётная ассоциация привела его к с каждым днём всё сильнее ранящему воспоминанию. К своим детям в этом мире он ещё не привык. Он привязан к ним, но пока не видел в них личности и индивидуальности. Карлу Петеру два с половиной года, он уже умеет говорить и кое-что, незначительно, понимает о своей маленькой жизни. В будущем у них появятся взаимоотношения, настанет черёд воспитания и становления полноценным членом общества, будущим императором…
А пока…
— Приехали, — увидел Таргус стены Кремля.
Красный кирпич, высокие башни.
Захрустел снег под сапогами.
«Холодно тут…» — подумал он.
Коронация прошла без сучка и задоринки: какой-то патриарх чего-то там, присутствовавший на официальном крещении Таргуса и Марии Терезии, водрузил им на головы по короне, вручил Таргусу Государственный меч, а Марии Терезии Государственную печать.
Они короновались как соправители, так как у русских нет понятия императрица-консорт.
Соправительство чем-то новым для Российской империи не было: Пётр I и Иван V правили совместно, являя собой Государя, Царя и Великого князя всея Руси.
Повозмущались, конечно, всякие именитые святоши и даже сам патриарх чего-то там, но ясно было, что Мария Терезия и так императрица, поэтому урона чести русскому престолу не будет, если она на равных правах сядет на него рядом с Внуком Петра I Великого.
Заночевать решили в Кремле, так как в обратный путь после всей этой длительной процедуры направляться было уже поздно.
«В таких декорациях мы ещё не трахались», — подумал Таргус, забираясь на раздвинувшую ноги Марию Терезию.
Стены были увешаны персидскими коврами, на полу медвежьи меха, под потолком архаичная свечная люстра, окна маленькие, как в крепости. А это и есть крепость.
Кровать дубовая, капитального строительства, чтобы никакие мощные землетрясения и ужасные осады не могли на неё никак повлиять.
//Российская империя, г. Санкт-Петербург, 21 марта 1747 года//
Поездка в Москву закончилась благополучно, хотя Таргус допускал вероятность того, что аф Лингрен устроил засаду где-то на пути. Но швед Хаоса упустил отличную возможность.
Таргусу придётся примерно полгода провести в Санкт-Петербурге, а Мария Терезия, то есть Екатерина II, отправляется в Шлезвиг, чтобы управлять оттуда «Священной Римской» империей.
— Не скучай тут без меня, — поцеловала Таргуса Мария Терезия.
— Вряд ли у меня получится, — вздохнул Таргус и крепко обнял её. — Довези ребёнка в целости и сохранности.
— Ха-ха! — хихикнула Мария Терезия и вновь поцеловала его. — Постараюсь.
Императрица взошла на борт «Плачущей девы», а спустя десяток минут убыла в Киль.
Таргус остался здесь один, в окружении знатных лизоблюдов и аристократичных подхалимов.
У него с собой две сотни гренадёров, которые не снимают тяжёлую противопульную броню и вооружены рабочими прототипами десятизарядных винтовок с цепным боепитанием. Быстро их не убить, а они могут убивать быстро.
Ну и Таргус неплохо вооружён: два длинноствольных револьвера, один мелкокалиберный револьвер с коротким стволом в замаскированной под пряжку ремня кобуре, а также двадцатизарядная винтовка с цепным боепитанием. Помимо оружия есть противопульная кираса скрытного ношения, защита конечностей из высокопрочной стали и несколько образцов холодного оружия в виде стилета и прямого кинжала. Нужен только очень точный выстрел в голову, чтобы быстро обезвредить его.
— Ваше Императорское Величество, — на пирс пришёл граф Михаил Воронцов, мастер подхалимажа и подлизывания августейших жоп. — Правительствующий Сенат ждёт вас…
Правительствующий Сенат — это высший государственный орган законодательной, исполнительной и судебной власти Российской империи, подчинённый императору и назначаемый им. Учреждён императором Петром I Великим, но даже он никогда не давал ему достаточно власти. Во время правления императрицы Екатерины I уже нихрена особо не решал, как и при Петре II. Анна Иоанновна раздолбала всяческие полномочия Правительствующего Сената своим указом, поставившим над ним своих кабинет-министров. Чуть-чуть, с оглядкой на опыт Таргуса, полномочия Правительствующего Сената восстановились при Елизавете, но незначительно.
Таргус считал, что вот эта версия Сената — заседающий анекдот, а не государственный орган.
И эти люди хотят видеть и слышать его, чтобы он, как император, указал верное направление для дальнейшей деятельности.
«Клоуны», — подумал Таргус. — «Ладно, послушаю этих идиотов. Но как только разгребу дела с Петербургом, сразу же поеду в Царицын, нужно спланировать набор новых легионов. Кавказ сам себя не завоюет».
Император без легионов — ничто.
//Российская империя, г. Царицын, тренировочный лагерь «Vanitas», 4 июня 1747 года//
Таргус уже который день разбирался с бумагами лагеря и не мог понять одного: они всерьёз думают, что можно вот так вот без последствий парить его?
— Елизавета, царствие ей небесное, совсем распустила вас, как я понимаю… — поднял взгляд на чиновника от армии Таргус. — Это подложные документы, цифры не бьются с прошлогодними отчётами. Вот эти вообще со следами явной подделки.
Таргус говорил успокаивающим тоном, будто не уличал преступника в подлоге, а пытался воззвать к его совести.
— Где двенадцать тысяч рублей, Рославлев, сука!? — вскочил Таргус и приставил кинжал к глотке чиновника.
— Я нпнм, Вашимпр… — заблажил Рославлев и обоссался.
— Обоссался, — с разочарованием констатировал Таргус. — Ты же, твою мать, вице-капрал лейб-гвардии! Гвардия — это элита войск, ведь так? Так чего ты ссышь, сука?! Разжалобить меня хочешь?!
Таргус вернулся к документам и продолжил считать.
— Семнадцать тысяч шестьсот десять рублей и тридцать копеек, — морщась от вони, досчитал Таргус. — У меня прямо перед глазами сейчас утверждённая смета, сукин ты сын, ублюдок! Как сейчас её вижу перед глазами, мать твою! И я отчётливо понимаю, что не совпадает что-то очень сильно! Вы что, думаете, можно воровать у меня без последствий?! Центурион Кнуд, ты когда-нибудь слышал, чтобы у меня можно было что-то украсть безнаказанно?
— Никак нет, Ваше Императорское Величество! — ответил центурион, присутствующий при допросе.
— Итак, Николай Иванович Рославлев, бывший начальник тренировочного лагеря… — вздохнул Таргус. — Вот тебе лист бумаги, пиши всех рукопожатных.
— К-к-кого? — не понял Рославлев.
— Кто денежки прибрал, говорю, пиши, — уточнил задачу Таргус. — И живее. От этого сильно зависит то, как именно ты отсюда уйдёшь.
Тут-то до чиновника дошло. Он схватился за перо и начал царапать на бумаге фамилии, имена и суммы. Набежал серьёзный список.
— Этого — к стенке и расстрелять, — встал из-за стола Таргус. — По списку пробежаться, допросить с пристрастием.
Чистка коснулась всего лагеря. Таргус считал, что на своей территории и вина всех казнённых доказана. Трибунал он устраивать не стал, потому что все и так понимают, что да, воровали. И наворовали себе на смертные приговоры.
Стены тренировочного лагеря «украсили» пробитые во многих местах тела бывшей администрации, которая провалила план набора рекрутов, спущенный ещё девять месяцев назад, а также «проела» выделенные средства.
Отчего-то эти люди продолжали сидеть на месте и ничего не делали. Таргус, зная себя, на их месте попытался бы сбежать куда-нибудь на юг Африки или в Австралию.
Казнить-то казнили виновных, но денег уже не вернуть.
Таргус написал письмо и отправил его в Петербург с фельдъегерем.
«Надо браться за эту страну всеми силами, иначе эта чиновничья свора всё разворует», — подумал Таргус.
Тут аристократы тесно переплелись в эротическом танце с бюрократами и устроили какую-то форменную содомию с управлением страной.
