И действительно, в течение двадцати минут мы с Шерханом доехали до столь интересующего меня дерева. В нём, и, правда, было дупло, и там был установлен обычный полевой телефон, с вертушкой для зарядки аккумулятора. Да! Мой безумный, авантюрный план начинал обрастать необходимыми условиями для начала его реализации. Увидев этот телефон, я возбудился до неимоверности. Чтобы как-то охладить свой пыл и успокоиться, решил внимательно обследовать район предполагаемого прохода через укрепрайон. Нужно было постараться запомнить местность вдоль прохода, чтобы хоть немного ориентироваться ночью.
Буквально минут через пять, после того, как я в бинокль начал всё осматривать, километрах в трех, ну от силы в четырёх от нас я разглядел гаубичную 120-мм четырёхорудийную батарею. Меня снова прошиб холодный пот от предательского, липкого ощущения жуткого страха. Вокруг орудий суетилось довольно много людей. Не очень далеко от пушек стояли тракторные тягачи. Точно такие же я видел недалеко от холма, который находился ближе к нашему правому флангу.
— Чёрт возьми, — сверкнуло в моей голове, — это же пушки по нашу душу. Их специально пригнали на этот участок фронта, чтобы они с говном смешали весь наш батальон. Эти коварные прощелыги полностью уверены, что мы сломя голову бросимся занимать оставленные позиции, и вот тут- то наступит их звёздный час. Тяжёлыми орудиями финны просто перепохают всё это предполье до состояния огородной грядки. Тем более, все координаты блиндажей, где можно спрятаться от холода, им известны, и всё предполье на расстоянии километров семи от этого места, наверняка, пристреляно.
Было ясно, что орудия были перевезены на эти позиции совершенно недавно и пробудут здесь недолго. Ну не могли в таком серьёзном, как этот укрепрайон, находится орудия без железобетонного колпака над ними. Время жизни таких батарей исчислялось бы часами. То есть, временем, которое было нужно, чтобы подтащить к этому месту наши артиллерийские батареи, или тяжёлые миномёты. А для авиации, это была, вообще, детская цель, в первый бы заход самолётов от этих батарей осталось бы мокрое место. Значит, вывод был один – наш батальон так достал финнов, что они, любым путём, решили его уничтожить. Им необходимо было срочно поднять дух своих войск, продемонстрировав – вот, что, мол, бывает с теми, кто покусился на национального героя Финляндии.
Больше ничего не рассматривая, я сорвался с места и крикнул Шерхану:
— Наиль, ноги – в руки и, быстро сваливаем к себе в роту!
И в темпе покатил по своей же лыжне – обратно в расположение роты. Время было уже 7-55, и я боялся, что финны с минуты на минуту могут начать обстрел наших позиций. Окопы и блиндажи моей роты находились в пределах досягаемости этих крупнокалиберных орудий. Пожалуй, только расположение батальонных служб и обоза можно было назвать относительно безопасным. Всё-таки они отстояли от этих батарей больше, чем на 10 километров. Напрямик я не поехал, хотя из сектора второй роты финны тоже ушли. Посчитал, что, в конечном итоге, можно потерять больше времени, чем, если ехать окружным путём. Во-первых, дорога была неизвестная, и запросто можно было напороться на мины. А во-вторых, если ехать прямо, то мы упрёмся в боевые порядки второй роты, а там никто не знает, что это возвращаются свои. Запросто можно было нарваться на дружественный огонь. Своих снайперов я решил не снимать с места, вряд ли финны будут кидать свои чемоданы так близко, по хорошо просматриваемой территории. К тому же, присмотр за противником был нам жизненно необходим. Кто знает, что начнут делать финны после окончания обстрела? Вдруг решат снова вернуться на оставленные ранее позиции предполья.
В расположение роты я ворвался в 8-25. Не слушая докладов и рапортов, скомандовал тревогу и приказал немедленно отходить в расположение батальона. Шерхана отправил во вторую роту, к Валерке Сомову с предложением срочно отходить в том же направлении. Хорошо, что в моей роте всё уже было подготовлено для передислокации. Даже "Бофорсы" уже стояли в походном положении. Поэтому мы выступили буквально через пять минут, после моего появления в расположения роты. В 9-00 я уже входил с докладом и объяснениями в штаб батальона.
Сипович и Пителин уже знали, что финны бросили свои позиции и ушли под защиту дотов и дзотов Хотиненского укрепрайона. Появление моей роты в тылу было для них, как гром среди ясного неба. Поэтому пришлось подробно рассказать, что я видел на территории укрепрайона. Мой авторитет в глазах командования батальона был уже настолько высок, что это решение никто даже не стал оспаривать. Сипович сразу же поверил, что батальону предстоит выдержать серьёзный артиллерийский обстрел. Поэтому он тут же приказал отойти еще на два километра в тыл, к нашим бывшим позициям. Там имелось в наличии несколько прекрасных блиндажей и даже, оборудованная ещё финнами, бревенчатая баня. Весь батальон всё ещё ею пользовался.
Я на минуту выбежал из штаба, чтобы передать этот приказ Шапиро. Пока ходил, пришло чёткое понимание – нужно ковать железо, пока оно горячо, пока у начальства сохраняется обо мне очень лестное мнение. Нужно было выбить разрешение на рейд в самое нутро Хотиненского укрепрайона. Историю про телефон я решил так и не рассказывать, просто объяснить, что финны ещё не успели полностью закрыть проходы в минных полях и в проволочных заграждениях, и этой ночью есть реальная возможность, проникнуть к передовым дзотам, а, может быть, даже получится и к дотам.
Войдя обратно в штабной вагончик, я застал Сиповича, что-то горячо доказывающим в телефонную трубку. Немного послушав разговор, я понял, что наш командир батальона вызывает поддержку с воздуха. Когда он начал диктовать координаты обнаруженных мной батарей, стало ясно, самолёты будут. После телефонного разговора, настроение у Сиповича заметно улучшилось. Я воспользовался этим и доложил о своём предложении. При этом добавил, что возможность прорваться сквозь минные поля и проволочные заграждения имеется только сегодня ночью. Потом будет поздно, и придётся большей части батальона лечь замертво перед этим грозным укрепрайоном. Других вариантов просто не будет. Обсуждали это предложение мы очень недолго, все были как на иголках, нужно было, как можно быстрей отходить от возможного артиллерийского обстрела. Поэтому, когда Сипович спросил:
— А ты уверен, что получиться пролезть в это осиное гнездо? Не выйдет ли так, что тебя заманят на открытое, простреливаемое место и там разделают под орех?
Я бодро ответил:
— Уверен, товарищ капитан! Тем более, мы будем действовать ночью и, в случае чего, сможем отползти за укрытие. Всё лучше, чем под огнём, преодолевать проволочные заграждения. Тут финны, вполне вероятно, не ожидают нашего нападения, и можно будет проскочить по-тихому. А при всеобщей атаке, они будут гвоздить по переднему краю из всех стволов, и выжить при этом – весьма проблематично.
