— Но я не вижу труб охлаждающей системы.
— А их здесь и нет, сэр. В этом реакторе для отвода лишней тепловой энергии используется лазеро-индуцированный поток ионов, охлаждённый до температуры, близкой к абсолютному нулю. Чем большую мощность мы вырабатываем, тем больше у нас охлаждающего состава. Очень эффективно.
На малых кольцах зажглись лампы, и капитан Кейс ощутил, как температура в помещении вначале подскакивает, а затем вновь опускается. Вытащив из кармана трубку, он постучал ей по раскрытой ладони. Старые стратегии требовали пересмотра. Новый реактор предоставлял больше возможностей в битве.
— Это ещё не всё, сэр, — сказала лейтенант Хикова, возвращаясь вместе с капитаном к лифту. — У нас сорок пятидесятимиллиметровых оборонительных орудий с перекрывающимися полями огня.
— Какой из векторов приближения наименее защищён?
— Нижний, — ответила она. — Тот, что проходит вдоль линии ОМУ. Там установлено слишком мало оборонительных систем. Электромагнитные импульсы способны вывести орудия из строя.
— Кстати, лейтенант, хотелось бы услышать и об ОМУ. Оно выглядит не слишком мощным.
— Это орудие стреляет особым облегчённым зарядом с металлическим сердечником и внешним слоем из карбида вольфрама. При столкновении с целью заряд разлетается, точно разрывная пуля. — Хикова выпалила это с такой скоростью, что ей пришлось остановиться и набрать в грудь воздуха. — Избыточная энергия отводится вдоль орудия, что позволяет уловить её и использовать вновь. Благодаря этому и системе усилителей мы можем произвести три выстрела с одной зарядки.
Что ж, это должно было оказаться весьма эффективным против щитов ковенантов. Первый или второй залп мог вывести их из строя. А последний снаряд предназначался для нанесения добивающего удара.
— Полагаю, лейтенант, вы удовлетворены новым кораблём?
— Процитирую энсина Ловелла, сэр: «Похоже, я влюбился».
— Как я вижу, — кивнул капитан Кейс, — в пусковом отсеке стоят несколько штурмовиков и «Пеликаны».
— Так точно, сэр. И один из «Длинных мечей» несёт на себе «Шиву». Более того, им можно управлять дистанционно. А на борту у нас три «Опустошителя».
— Хорошо, — произнёс Кейс. — А «Пеликаны»? Я заметил, что броня одного из них значительно усилена.
— Это машина спартанцев. Нечто вроде абордажной шлюпки.
— Спартанцы? — переспросил капитан. — Они уже на борту?
— Так точно, сэр. Они прибыли раньше кого бы то ни было.
— Лейтенант, отведите меня к ним.
— Слушаюсь, сэр. — Лейтенант Хикова остановила лифт и нажала на кнопку палубы C.
Двадцать пять лет назад капитан Кейс помогал доктору Хэлси отбирать кандидатов для программы «Спартанец II». Тогда ему говорили, что эти дети однажды могут оказаться единственной надеждой человечества. Время от времени ему даже думалось, что это только гипербола, но всё оказалось правдой. Впрочем, результаты его нисколько не оправдывали. Кошмары о похищениях детей всё ещё преследовали капитана по ночам.
Двери разошлись в стороны. Помещение главного трюма выделили под казармы спартанцев. Все они были облачены в «Мьольниры» и казались чуждыми существами. Отчасти машина, отчасти титан — но ничего общего с человеком.
Зал кипел деятельностью — одни спартанцы распаковывали коробки, другие чистили и смазывали оружие, а ещё двое отрабатывали приёмы рукопашного боя. Капитан Кейс едва успевал следить за их движениями. Они действовали с удивительной скоростью. Одно движение перетекало в другое без всякого промедления. Удар, блок, контрудар — руки воинов сливались в сплошные мельтешащие пятна.
Кейсу доводилось заглядывать в колонки новостей и слышать разные толки, как и всем остальным во флоте — среди военных спартанцев считали чем-то вроде мифических фигур. Полагалось, что они — сверхлюди, неуязвимые, бессмертные воины… И во многом это было правдой. Доктор Хэлси показывала ему их послужные списки.
Увидев переработанный «Столп осени» и спартанцев, капитан начинал верить, что запланированная доктором операция может увенчаться успехом.
— Капитан на палубе! — прокричал один из бронированных воинов.
Каждый из его товарищей по оружию остановился и вытянулся по стойке «смирно».
— Я тоже рад вас видеть, — сказал Кейс, Спартанцы немного расслабились. Один из них развернулся и направился прямо к капитану.
— Капитан, Спартанец-117 по вашему распоряжению прибыл, сэр. — Закованный в броню гигант помедлил, и Кейсу почудилось, что тот испытывает неловкость. — Сэр, прошу меня простить за то, что подразделение не имело возможности обратиться к вам за разрешением подняться на борт. Адмирал Стэнфорд потребовал, чтобы мы не использовали ни радиосвязи, ни выходов в компьютерную сеть.
Посмотрев на зеркальную поверхность шлема спартанца, капитан испытал затруднение. Выражения лиц воинов было невозможно прочесть.
— Всё в порядке, мастер-шеф. Я только пришёл выразить своё почтение. Если вам или вашим людям что-либо понадобится, дайте мне знать.
— Будет исполнено, сэр, — отозвался Джон.
Воцарилось неловкое молчание. Капитан Кейс чувствовал себя не в своей тарелке — он будто бы влез без приглашения на встречу тайного клуба.
— Что ж, мастер-шеф, вы всегда можете найти меня на мостике.
— Хорошо, сэр! — Командир спартанцев отсалютовал. Капитан ответил ему тем же и вместе с Хиковой удалился.
— А вы не находите, — произнесла лейтенант, как только двери лифта захлопнулись, — что эти… Поймите меня правильно, я никого не хочу обидеть. Но мне кажется, что эти спартанцы — странные.
— Странные? Именно, лейтенант. Полагаю, вы тоже вели бы себя малость странно, увидь вы и пройди через то же, что и спартанцы.
— Но ходят слухи, что они даже не люди под этой бронёй… Говорят, они — машины.
— Они — люди, — заверил Хикову Кейс.
Двери лифта разошлись, и он вышел на мостик. Он оказался несколько меньше, чем привык капитан; да и командирское кресло поднималось над остальными постами не более чем на метр. Кроме огромных обзорных экранов в помещении имелся широкий, выдающийся вперёд иллюминатор, дающий панораму звёздного ноля.
— Доложите состояние, — приказал капитан Кейс. Первым откликнулся лейтенант Доминик:
— Системы связи в норме, сэр. Веду наблюдение за частотами командования. Новых приказаний не поступало.
Покинув «Ирокез», связист привёл свою стрижку в порядок. Впрочем, этим перемены в его облике не исчерпывались. Он сделал себе татуировку — теперь его левое запястье украшал график функции Бесселя.
