Ровно год назад, жаль только, никто не считает дни, никто не ведет летопись происходящего, не пытается создать жизнеописание-евангелие. Пока не пытается.
* * *
Посмотреть сейчас на Ванко, ведь выходит – он всему виной, ровно год назад – мальчишка, розовощекий, любознательный деревенский подросток. А теперь? Волчонок, мосластый, вытянувшийся, ему тринадцать, но выглядит намного старше. Может, это из-за взгляда? Ведь в его глазах – сила и уверенность. Не так давно, уже после зимовки в Кызыл-Хае, на просторах Чуйской степи в одной из стычек с бродягами он убил своего первого противника. Честно убил, его навыки – плоды тренировок с Ключником, скучные зимние вечера располагают к учению. И убил достаточно легко: Рахан – прекрасный учитель, а большинство блуждающего по миру отребья до сих пор полагаются лишь на грубую силу и численное превосходство. Теперь он даже не Ванко, в боевом порядке имена должны быть короткие и внятные, теперь он Ван, и свое место в построении он знает четко.
Кстати, никто не слышал о воинственном племени ванов, последователях неистового божества Одан Хана, или преданий о ванийских наемниках? Ах да, первые упоминания о ванийцах появятся лет этак через сорок после описываемых событий.
В общем, Ванко изменился. Конечно, изменились все, в большинстве своем похудели, да шрамы Ключника зажили и приобрели вид какого-то зловещего узора на лице, изменились все, но Ванко, Вана теперь не узнал бы и покойный отец.
Тюнгур, маленький поселок на берегу Катуни, откуда обычно начиналось паломничество на Белуху. Так и сейчас – традиция. До вершины чуть больше пятидесяти верст на юг.
Раннее утро. Молочный туман скрывает все вокруг, но перед шестью путниками-бойцами он начинает расступаться, отдергивая свои густые щупальца, неохотно сползая в реку. Десяток минут, и о недавнем мареве напоминает лишь узкая змейка пара, клубящаяся над руслом. Узкий подвесной мост, переброшенный через Катунь, ждет новых странников. Сколько лет не ступала нога человека на его покрытие? Выдержит?
– Вперед, – сплевывает Брат, нарушая торжественность момента, он бывал в этих местах и имеет право вести за собой отряд. – С богом.
Нога в поношенном ботинке ступает на деревянный настил…
Шли легко – не пропали даром уроки Брата, учившего правильному дыханию, да и тренированные сухие мышцы путников давно уже воспринимали нагрузку как нечто само собой разумеющееся. В районе полудня, когда спускались в долину реки Аккем, что в числе многих струится с белой вершины мировой горы, миновали небольшую избушку-зимовье.
– Быстро идем, – прокомментировал Брат. – Обычно в этом месте первую ночевку устраивали, а мы, глядишь, к вечеру еще на Панораму выйдем.
– Куда? – переспросила Стерва.
Опыт переходов уже позволял непринужденно, без одышки беседовать даже на подъемах и спусках.
– Панорама – место, откуда впервые открывается Белуха.
– Ну, посмотрим, какая она, ваша гора счастья.
– Не разочаруешься.
* * *
К Панораме действительно вышли за один день, но насладиться прелестями горы было невозможно – стемнело. Зато утром всех разбудил восторженный возглас выбравшегося из палатки Руса. Вслед за ним вывалили наружу все. И обомлели.
Окруженная поросшими лесом горами, на фоне начинающего светлеть неба, двумя идеальными пирамидами вонзалась вверх, сверкая ослепительной белизной и отсвечивая золотом, она – Вершина Мира.
Как когда-то закопченный дымом пожарищ, излучающий смертельные испарения театр-реактор вызывал ассоциации со входом в Ад, так грациозная Белуха с ее правильными пиками и отвесной стеной-седловиной воспринималась как Врата Рая.
– Боже… – прошептала Стерва; отчего-то созерцание бесконечно прекрасного, как и отвратительные зрелища, всегда напоминает о Вечном. – Боже, это… это…
– Гора Белая, – продолжил Брат. – Седловина – Аккемская стена, полторы тысячи метров почти вертикального подъема. Красиво?
– Это завораживает, – выдохнула девушка.
– Да, святое место. До стены еще около двадцати пяти верст. Будем идти по руслу Аккема, через Аккемское озеро, там по пути метеостанция была, может, снаряжением немного разживемся. Если все нормально, выйдем сегодня к Томским стоянкам – постройка такая легендарная у самой стены. Оттуда завтра – на штурм.
– А куда спешим? – поинтересовался Ключник.
– Погода. Середина мая, а в этих краях и раньше даже летом стабильности не было. Предсказывать можно только на сутки, самое большее двое. Сейчас ветер северный, значит, сегодня-завтра будет сносно, но стоит ветру поменяться: дождь, снег, да что угодно.
– Переждем.
– Может надолго затянуть, а у нас припасов только на десять дней. На брусничном чае долго не продержимся.
Всю дорогу до метеостанции Стерва пялилась вверх, разглядывая то и дело проступающую между верхушек елей вершину, несколько раз спотыкалась.
– Оторваться не могу, – оправдывалась она перед сделавшим замечание Братом, – такая громада, как будто небо поддерживает.
Ванко тоже то и дело поглядывал в сторону Белой. Грандиозно. Как гигантский хрустальный трон из старых сказок, возвышающийся посреди чистого темно-синего неба. Окружающего просто не существует – любое великолепие меркнет рядом с царственным величием.
Настроение испортил вид иссохших скелетов в помещении метеостанции. Двое несчастных, отрезанных от погибающего мира той страшной зимой, когда реальность содрогнулась от Удара. Пергамент мумифицированной плоти и рассыпающиеся листья ветхих журналов-дневников. Брат бережно открыл последнюю страницу. Корявый и рваный почерк скрывал не менее бессмысленное содержание. Это писал окончательно сошедший с ума человек. У одного из трупов отсутствовали конечности. В тексте – упоминание о незабываемом вкусе людского мяса. Такое произошло с тщательно подобранными на совместимость, привыкшими к одиночеству специалистами. Что говорить о простых людях? Брат аккуратно перевернул несколько желтых листков. Летопись последних дней. Брат прочитал молитву и вышел наружу – обыскивать небольшую постройку желания не было. Не столь щепетильный Рахан остался и некоторое время гремел утварью, но даже неплохая добыча (три комплекта кошек и два ледоруба) не смогла нарушить тягостного молчания. Ледорубы действительно пришлись кстати – идти вверх, опираясь сразу на два айсбаля, очень удобно.
К полудню добрались до озера.
– Там справа, – невпопад нарушил тишину Брат, – в Аккем впадает речка Ярлу.
– И что? – Стерва все еще была заворожена вершиной.
– Долина реки носит имя Долины Эдельвейсов. Считается, что там находится вход.
