Денис вышел на крыльцо и оглянулся. На большее он и не рассчитывал. Смешно было даже надеяться, что его пропустят блуждать по центру в поисках Ивана Степановича. Но кое-что он узнал. Дом, в котором находилась проходная, был одним из оснований расположившейся на нем шайбы. Четыре этажа плоской стены без свойственных жилым квартирам балконов, затем стеклянная, нависающая, округлая крыша. Первый этаж — сплошной монолит, без окон и дверей. Со второго начинались стеклопакеты со шторами жилых квартир.
Как там сказал цепной цербер? Квартира Ивана Степановича на третьем этаже? Ну что ж! Если не вышла к Магомету гора, то Магомет сам полезет на гору! А точнее, взберется по пожарной лестнице на третий этаж!
Денис допрыгнул до нижней перекладины, подтянулся и забрался на ржавые ступени. Лестница тянулась вверх рядом с окнами, выходящими в общий коридор. Из-за жары они были раскрыты.
Он забрался на уровень третьего этажа и уже перенес ногу через подоконник, как вдруг за спиной раздался выкрик:
— Стой, курьер хренов! Да я тебя!..
И, не успев договорить, оба охранника скрылись в дверях проходной. Их Денис явно недооценил. То ли в матче наступил перерыв, то ли игра вообще закончилась. Они вышли покурить или решили посмотреть, куда он делся, но пробраться на этаж к Ивану Степановичу незамеченным не получилось. Денис перевалился через подоконник и бросился вдоль коридора в поисках укрытия. Бежать на четвертый этаж, загоняя себя в угол, не имело смысла. Там тоже все обязательно проверят. Вниз — еще глупее. Тогда, заметив узкую дверь в конце коридора, он распахнул ее, вырвав хлипкий замок, и втиснулся между щеток и швабр. В таких каморках обслуживающий персонал обычно хранит уборочный инвентарь. Сжав на всякий случай в руках толстый черенок лопаты, Денис замер, прислушиваясь. Вскоре на лестнице послышались частые шаги. Через щель он увидел охранников, за которыми, тяжело ступая, поднимался Иван Степанович.
— Проверьте дверь, профессор! Он спрашивал именно о вас! Что-то плел про письмо, а сам по лестнице в окно.
— Надо оповестить службу безопасности.
Иван Степанович подергал ручку квартиры:
— Никого не нужно оповещать. Моя дверь цела.
— Профессор, все же откройте и загляните внутрь.
Иван Степанович нехотя достал ключ, щелкнул замком и распахнул дверь:
— Убедились?
— Да, его здесь нет, но службу безопасности мы на ноги поднимем!
— Еще раз повторяю: это был мелкий жулик! — Профессор будто разговаривал с тупыми студентами, устало вздохнул и отвернулся. — Он уже давно сбежал, увидев вас. У службы безопасности есть куда более важные дела. Не лезьте к ним со всякой ерундой. Если они понадобятся, я их вызову сам.
— Как скажете, профессор. Но он назвал ваше имя. На вашем месте я все-таки…
— Идите. Я сам знаю, что мне делать.
Охранники переглянулись и пошли к лестнице:
— А этажи мы все же обойдем! Кто знает, что было у него на уме.
Иван Степанович не стал им отвечать, щелкнул ручкой и скрылся в квартире.
Денис подождал, пока голоса на лестнице стихли, подошел к двери и прислушался. В квартире было тихо. Иван Степанович никому не звонил, не рассказывал о недоразумении, не мерил квартиру нервными шагами. Не было слышно и орущего телевизора, обычно указывающего, что хозяин дома. Если бы Денис не видел, что профессор только что вернулся домой, то был бы уверен, что квартира пуста. Тогда он осторожно нажал ручку и толкнул легко поддавшуюся дверь.
Иван Степанович сидел в кресле, повернутом к входу, и молча глядел на Дениса.
— Вы забыли закрыть…
Взгляд был тяжелый и мрачный. Денис будто об него споткнулся и замер. Профессор продолжал молчать, и тогда он, натянуто улыбнувшись, повторил:
— Говорю, дверь оставили открытой, вот я к вам и заглянул. Но по вашему виду мне ясно, что вы мне не рады. Это уже какая-то напасть — никто нигде мне не рад.
— Когда мне описали забравшегося в окно курьера, я сразу понял, что это ты.
— Понятно, сюрприза не получилось. А теперь вы нажали потайную кнопку, и сейчас сюда несется десяток ваших сторожей. Верно?
— Нет. Я тебя ждал. Присаживайся. — Иван Степанович указал на кресло, стоящее напротив.
— Неважно выглядите. Болеете?
Прежде чем присесть, Денис закрыл замок на двери и только после этого развалился в кресле.
— Хотя дайте догадаюсь! Это вас совесть замучила за мою испорченную жизнь. Не берите близко к сердцу, профессор. Я уже все уладил. Генератор вместе с вашей гиперболой уничтожен. Объект «Рай» больше не существует. — Денис заметил, как Иван Степанович усмехнулся, выдержал паузу, затем хмыкнул в ответ. — Я имею в виду не тот зверинец, в который вы меня направили на прожор тем тварям. Хотя следы на память они мне все же оставили. Я говорю о настоящем объекте «Рай», о том, который под часовней на берегу.
Денис увидел, как передернулось лицо профессора, и понял, что попал в цель.
— Что с часовней?
— С часовней? А что с часовней! Превратилась в пыль. Торпеды, знаете ли, не оставляют шансов. Они превращают в груду хлама даже линкоры, а часовня им… Да и при чем здесь она? Я своими глазами видел, как река водопадом заливалась в катакомбы под ней. Генератор ведь был там? В одной из этих нор? Так вот, у меня для вас неважная новость: он утонул. Или сначала перегорел от замыкания, а потом утонул. Как-то так. Так что гипербола теперь существует только в наших с вами воспоминаниях.
— А ты не думал, почему же тогда ты вернулся назад, если гипербола исчезла?
— Думал. Свое возвращение я считаю восстановлением справедливости. Раз нет гиперболы, то все стало на свои места.
Иван Степанович откинулся в кресле и окатил Дениса презрительным взглядом:
— Мне бы твою уверенность. Впрочем, безапелляционность всегда была признаком глупости. Назад тебя вернула все та же гипербола. Если ты даже уничтожил генератор, то гипербола не затухла мгновенно. Она как брошенный в воду камень. Он уже может покоиться на дне, а волны все еще разбегаются по сторонам, нарушая спокойствие глади. И вот теперь перед тобой встает новая дилемма: где окажешься ты, когда гипербола окончательно затухнет? Об этом ты не думал? Что-то решительность исчезла с твоего лица.
— Так! Стоп! — Денис поднял руки, останавливая волну профессорского сарказма. — Вы хотите сказать, что я могу опять туда вернуться? И все это повторится снова и снова? Сколько колебаний может еще совершить гипербола?
— Не знаю. Может, она уже затухла или же ее хватит еще на пару периодов. Не знаю.
Денис застонал и схватился за виски. Головная боль всегда начинала зарождаться отсюда.
