Под бульканье воды, льющейся я бассейн, Джо Финли сдавал карты. Сегодня они были партнерами с Артом Перлманом. Он любил играть в паре с Артом, потому что тот был не только искушенный картежник, но и спокойный человек, не наскакивающий на другого, если тот допускал ошибку. Джо это очень устраивало, потому что он бы очень чувствителен к критике: как актер он всегда воспринимал ее близко к сердцу.
Пока другие разбирали свои карты, Джо налил из термоса чашку лимонада, бросил в рот пилюлю. Одним глотком он проглотил ее и продолжил игру в карты.
Арт Перлман поглядывал через стол. «Это мужественный человек», думал он. «Не знаю, как бы я реагировал, если бы у меня была лейкемия». Арт усмехнулся при этой мысли, потому что смерть, для него не была незнакомкой. Он прожил рядом с ней бею свою сознательную жизнь. Началось все на улицах деловой части Бруклина. Артур Перлман был третьим сыном Абрахама Перлмана, изготовителя матрацев. Его старший брат погиб во время первой мировой войны на каком-то, богом забытом, поле боя во Франции. Он был похоронен там же и никто из их семьи никогда не видел его могилы. Второй брат Арта закончил городской колледж и учился в медицинской школе. Шел 1923 год. Арту было шестнадцать лет, и он был дитя улицы. Проходили двадцатые годы, и шел третий год сухому закону. После гибели старшего брата Сэма его родители вели замкнутый образ жизни. Большую часть своих денег они тратили на оплату учебы брата Гарри. Арта они списали со счетов, как неуправляемого сына. Они были попросту слишком усталы, чтобы следить за ним.
Первое поколение, третий по рождению — так Арт оглядывался на свое детство и выбранную профессию. «Я был как раз там, в неверном месте, в нужное время», — думал он.
Неверным местом бы Браунвильский район Бруклина. Нужным временем был сухой закон. Его первой работой стала разгрузка контрабандных спиртных напитков из Канады, проделавших путь от Лонг Айленда до Бруклина. Контрабандное виски доставлялось на Лонг Айленд на судах контрабандистов. Платили хорошо, и он зарабатывал в несколько часов ту плату, за какую его отцу приходилось трудиться весь день. В хорошую ночь он мог даже получить премию.
Следующим шагом стала доставка контрабанды в клубы. Он стал этим заниматься, когда ему уже было восемнадцать. К этому времени, и он входил в организацию, которая контролировала всю контрабанду в прибрежных районах Бруклина. Она возглавлялась итальянцами и евреями. Такое название, такие, как «Мафия» появилось позднее. В те дни, такие группировки были просто шайками.
Когда Артуру было восемнадцать, отец его уже вышел из состояния депрессии и он мог, разобраться в образе жизни сына. Артура отправили в городской колледж, где он стал учиться на бухгалтера. Отец принудил его пообещать, что он завершит учебу и будет держаться подальше от «мерзавцев». Арт сдержал первую часть обещания, но не сдержал его вторую часть. Его фактически поощрял учиться главарь шайки… некий Анжело Соррокко. Анжело был эмигрантом и «большие парни» выделили ему небольшой участок Бруклина. Он был исполнительным, как солдат, и всегда следовал приказам. Он предвидел, что настанет время, когда шайке понадобятся образованные люди, которые к тому же будут пользоваться доверием организации. «Учись, Арти, становись бухгалтером, становись адвокатом… Используй свои еврейские мозги, и, я, даю слово, что у нас для тебя найдется местечко, когда ты закончишь учебу».
Тем временем Артур получил постоянную работу в одном из ночных клубов в деловой части города у кассового аппарата. Ко времени окончания учебы началась Великая депрессия. Днем он был дипломированным гражданским бухгалтером, а ночью взимал деньги с полутора десятков клубов в Бруклине и Манхэттене. Когда в 1933 году бы отменен сухой закон, Артур Перлман открыл собственную бухгалтерскую фирму. Его единственными клиентами были различные дельцы бруклинского «Семейства». Многие финансовые дела бруклинской организованной преступности прошли через руки «Артур Перлман Д.Г.Б.». '
Смерть подступила вновь, когда на секретной встрече в Атлантик Сити была создана новая компания. Позднее она была известна под названием «Убийство инкорпорейтед». Артуру Перлману обеспечили работу по управлению ее финансами, но, кроме того, он участвовал в разработке системы тарифов и методологии оплаты услуг компании.
Он хорошо позаботился о своих родителях, купив им дом рядом со своим в Манхеттен Бич, привилегированном районе Бруклина. Он познакомился с Бесс Бернштейн на местной новогодней вечеринке, а спустя год они поженились.
Он любил Бесс и особенно любил тот, дом, который она ему создала. У них бы один ребенок, сын, Гарольд. Бесс чуть не умерла при родах, и врач предостерег супругов от намерений иметь других детей. Гарольд и дом стали жизнью Бесс. Жизнью Арта была его работа.
Сейчас, глядя как Джо Финли кладет пилюли в рот, он вспоминал день, когда ему пришлось рассказать Бесс о своей работе. Он знал, что предстанет перед судом присяжных и что книги его будут арестованы. Кое-что может стать предметом публикаций, и, хотя нужные газеты, судьи и политические деятели были соответственно обработаны, всегда оставалась возможность того, что какой-нибудь пронырливый окружной прокурор не получит нужных сведений и начнет рыскать вокруг его дома. Исходя из этого, Организация разрешила ему открыть Бесс все, что он найдет нужным.
Она спокойно восприняла все. Гораздо спокойнее, чем Арт предполагал. Правда, она кинула несколько таблеток в рот, сказав «Это просто чтобы расслабиться».
Потом, позже, когда они одни сидели в затемненной гостиной, она задала ему вопрос, после которого Арт почувствовал, как он был одинок в мире вне своих деловых связей.
— Артур, ответь мне… Ты когда-нибудь… убил кого-либо?
— Что ты спрашиваешь? — ответил он, — Убил? Я убил? Да ты что, сумасшедшая?
— Артур, — сказала она, — Я не глупая женщина. Я читаю газеты, а время от времени вижу работу, которую ты берешь домой. Некоторые имена… некоторые клиенты… Я читаю о них в газетах и сопоставляю. Только ответь мне на один этот вопрос. Я должна знать. Все остальное уйдет со мной в могилу… Я клянусь.
— Никогда, дорогая… Бог мне свидетель… никогда… — ответил он.
— Ты что, комик сегодня? — это обратился к нему Бен Грин.
— Что? — переспросил Арт.
Бен ответил:
— Я попросил тебя положить карту, а ты мне ответил: «Никогда»…
— Извини, Бен… Я грезил наяву. — Арт положил трефового короля и игра продолжилась.
Неделя для Джека Фишера пролетела очень быстро. Он стоял на мостике в наступающих сумерках и смотрел, как командующие принимали последний кокон за этот день на поверхность. По его подсчетам это был шестидесятый. Он посчитал еще и высчитал, что при таких темпах работы им понадобится еще тринадцать недель, чтобы поднять всю похороненную армию из девятисот сорока одного солдата.
