Ознакомительная версия.
Лукас тут же кивнул на Жмыха, а Жмых – на Лукаса.—Не поняла, – разочарованно протянула Алиса. Тогда Глеб и Лукас одновременно указали на Кротова. Тот взвизгнул и закрыл лицо руками.
– Это что значит? – нахмурилась Алиса. – Что это за гадкий толстяк? Да я его и не знаю вовсе.
– Вообще-то, идея позвать тебя была моя, – сознался Жмых.
Девушка взвизгнула и собиралась уже кинуться ему на шею, но Глеб остановил ее жестом:
– Но позвали мы тебя не затем, чтобы на тебе жениться. Это был только предлог. Мы собираемся на дело, и хотим, чтобы ты была с нами.
– Что-о-о?! – Алиса надула губки и отвернулась, закрыв лицо ладонями. – Разве можно так шутить с девушкой, которой уже не восемнадцать лет? Да если бы и восемнадцать… Брак – это самое светлое, самое прекрасное…
– Ну, для кого как, – осторожно откликнулся Жмых.
– Она права, – неожиданно вступился за девушку Лукас. – Мы с тобой негодяи, Глеб Эдуард! Обманули девушку!
– Вот и женишься на ней. Как честный человек. Когда все закончится. А сейчас – к делу!
Девушка резко выпрямилась, убрала руки от лица. В глазах ее стояли слезы.
– Все мужики – козлы! – резюмировала она. Достала из сумочки платок и промокнула глаза. – Даже лемурийцы – хотя они вовсе и не мужики.
– А кто же? – заинтересовался Глеб.
– Ну, они скорее коты, – фыркнула Алиса. – Ну и… что за дело у вас?
– Мы собираемся реквизировать деньги у преступной группировки Лысого, – ответил Лукас, решив уйти от скользкой темы особенностей физиологии лемурийцев.
На мгновение воцарилась тишина. Девушка захохотала. Смеялась она так громко и пронзительно, что Жмых поежился. Ему отчего-то сделалось неуютно.
– Чего смешного?! – проворчал он.
– Конечно, это смешно, – продолжая улыбаться, заметила Алиса. – Вы, мальчики, хотите общак Лысого подломить, но не понимаете простой вещи – это просто невозможно. Не одни вы такие ушлые. Общак охраняется в забетонированном подвале, как золотой запас Межпланетного сообщества. Лысый не доверяет никому. Дом все время стерегут четверо-пятеро бойцов. И стоит им свистнуть, прибудет еще человек тридцать, живущих поблизости.
– Значит, общак хранится в подвале, – удовлетворенно кивнул Лукас, – очень хорошо. Хоть какая-то ясность. Уж способ, как забраться в подвал, мы найдем. Так ты пойдешь с нами на дело, Алиса?
– А у меня не было выбора! – пискнул Кротов.
– Потому что ты дебил, – отрезал Жмых, – дебилам выбор не положен! К тому же отпустить тебя мы уже не можем – ты проболтаешься.
– Я не проболтаюсь!
– Завянь. – Глеб замахнулся кулаком, и доктор отскочил в сторону. – Так что ты думаешь, Алиса? Ты с нами или против нас?!
– Возможно, с вами, но только если у вас имеется Достойный план, – капризным тоном ответила девушка. – Изложите?
– М-м-м, – замялся Глеб.
– Вы хотите сказать, что у вас даже плана нет? – изумилась Алиса. – И вы думаете, что я пойду на такое дело? Испорчу отношения с Лысым ради вашей бредовой идеи? Да и вообще, я слабо представляю свое участие в данном проекте. Не с автоматом же наперевес мне бегать?
– Зачем же с автоматом, – ответил Жмых. – Ты могла бы отвлечь внимание охранников.
– Вот еще! Их много, а я одна. И вообще, вы можете меня кинуть. Нет, так дело не пойдет!
– Мы ведь предлагаем тебе потрудиться не ради нас, – вкрадчиво улыбнулся Лукас, – ради тебя самой, моя дорогая. С такими деньгами, которые мы возьмем в том подвале, мы сможем улететь с Дроэдема.
– Кто вам сказал, что я хочу улететь?
– Ты меня-то не парь, подруга! – попросил Жмых. – Всякий; кто провел тут больше недели, только и мечтает о том, как бы отсюда свалить. Потому что за нашу жизнь на этой дикой планете не дашь и ломаного гроша.
Алиса поглядела на Глеба задумчивым взглядом.
– Ты прав, гаденыш, – прошептала она, – в проницательности тебе не откажешь. Последнее время я только и думаю о том, как бы убраться с Дроэдема. И даже предпринимала некоторые попытки. Но все они закончились ничем.
– А чего ты кипешишься? – возмутился Жмых. – За что обидку кинула?! Я ведь тебя ничем не доставал. С брачным агентством – это вот его была идея. – Он кивнул на Лукаса.
– Мы считаем, что с большими деньгами у нас появится шанс улететь отсюда, – лемуриец приподнял бровь.
Девушка помолчала немного.
– Ну, хорошо, – согласилась она, – я с вами. Только все должно быть просчитано до мелочей. Я не собираюсь идти на бессмысленный риск…
– Никто не собирается! – обрадовался Жмых. – Не боись, подруга! Сделаем все в лучшем виде!
– А мне… Мне позволено будет сказать? – забеспокоился Кротов.
– Говори, только недолго, – разрешил Жмых.
– Да это я так, на будущее. Пока мне нечего сказать…
– Ты что, идиот? – поинтересовался Глеб, с самым свирепым видом разглядывая доктора.
– Нет. То есть не совсем. То есть совсем не идиот. Я дипломированный врач. А дипломированный врач не может быть идиотом.
– Ты дипломированный идиот. Зачем встреваешь, если тебе сказать нечего?!
– На самом деле я бы хотел принять участие в планировании операции. Я знаю много всяких уникальных составов, которыми можно отравить… Вообще, я увлекался химией еще до того, как поступил в медицинскую академию! И сейчас, возможно, мы придумаем что-то, что позволит нам прибрать к рукам воровской общак без применения оружия. Такая мысль не приходила вам в голову?
– Разговорился, – проворчал Глеб, – в Мамбасу тоже болтал без умолку, пока не получил по пузу. Умный ты больно, как я погляжу!
– Не дурак, – заметил Кротов, на всякий случай отступая от Жмыха подальше, – во всяком случае, свое дело знаю. И умею кое-что еще.
– Мое мнение о вас, доктор, становится все лучше! – сказал лемуриец. – А поэзией вы, случайно, не интересуетесь?
– Очень интересуюсь! Очень и очень! – Кротов заискивающе улыбнулся.
– Даже так? И стихи пишете?
– Нет, я больше читаю… И слушаю… Обожаю слушать стихи, знаете ли.
Жмых отнесся к неожиданно проявившемуся поэтическому увлечению доктора с подозрением.
– Ну ты, гнида зеленая, – проворчал он, – подольститься хочешь?!
– Что вы, что вы, – залебезил толстяк, – вовсе Нет. Я действительно увлекаюсь поэзией. Я обожаю, Например, эти строчки. – Он затараторил:
Милая, песню любви ты послушай
И о грусти навеки забудь,
Я люблю, как никто,
твою душу и высокую сильную грудь.
– Неплохо, – заметил Лукас. – Если не ошибаюсь, это написал Зыков.
– О, да, – закивал Кротов, – певец любви Виталий Зыков, чьи стихи известны по всей Галактике и даже за ее пределами. Истинный сын матери-Земли, Виталий Зыков в своей поэзии прославляет красоту родного края, исконных традиций, воспевает радость труда на благо отечества, пишет поэтические циклы о любви к прекрасной женщине, подруге и матери…
Ознакомительная версия.
