Он припомнил те минуты, когда впервые ступил на землю Сангрии. Незнакомец, чужак, приземлившийся на неведомой планете, чтобы прибрать ее к своим рукам… Волна невыносимой боли и чувства утраты затопила сознание, когда Барт вспомнил того самоуверенного наглеца, что этаким фертом стоял под чужим солнцем и думал, будто держит бытие у себя на ладони, — Герой, Центр Мироздания, Человек Который… Все это теперь казалось далеким и призрачным. Смог бы он найти этого человека вновь? Смог бы он вернуться?
Он повернулся к Софии. Ее глаза покраснели, на щеках остались полосы от высохших слез, длинные рыжие волосы дыбились спутанной копной. Какое-то мгновение губы Барта двигались совершенно беззвучно.
— Ты знаешь, что я должен сделать? — проговорил он наконец.
София стояла все так же неподвижно, глядя на него, — окоченевший труп с лицом, стянутым в застывшую маску.
— Я должен вернуться назад, — сказал он. — Назад к Солнцу, на Астероиды, на Землю. Куда… куда еще? Я не смогу уже больше искать другую планету, начинать… новую Сангрию. Бог знает что они сделают со мной… Полагаю, я военный преступник или что-то в этом роде. — Он засмеялся; горький, скулящий смех. — Кому какое дело? Со мной покончено в любом случае, я пуст, выжат. Я никогда не был тем, кем воображал себя. Все это… мне просто не по плечу, как, впрочем, и кому-нибудь другому. Я всего лишь червяк, который думал, будто его мокрый камень — вселенная. До тех пор, пока кто-то, проходя мимо, не придавил его одним ударом…
— Барт… — пробормотала София, дотрагиваясь до его щеки. Фрейден отдернул голову.
— Как можешь ты прикасаться ко мне? — крикнул он. — Посмотри на меня! Посмотри, кто я! Вспомни, что я сделал! Я высажу тебя на Марсе… У меня там остались связи. С тобой все будет в порядке, никто тебя не тронет. Ты будешь в безопасности, и в один прекрасный день оглянешься на прошедшее, как на дурной сон. Ты даже не сможешь поверить, что это действительно произошло. Я сам с трудом верю, даже сейчас. Ты обо мне Забудешь. Забудешь, даже как сильно меня ненавидела.
— Ненавидеть тебя? — запинаясь, проговорила она. Что-то от прежнего огня промелькнуло в ее глазах. — Ненавидеть тебя? — София сорвалась на крик. — Ты, конченый недоумок! Тупая, зацикленная на себе свинья! Тебе не давали пинка под зад прежде? Думаешь, жизнь это большая сладкая малина? Нет, парень! Жизнь полна ужаса и скверны! Все мы иногда делаем вещи, которые потом жаждем выблевать всякий раз, когда вспоминаем а них! Мы грязные маленькие черви, копошащиеся в помойной яме! Я узнала это прежде, чем мне исполнилось шестнадцать. Добро пожаловать в клуб, Барт, добро пожаловать туда, где все по-настоящему. Довольно скулить! Ты что, собираешься ублажать этот мир? Готов принять всю его тупость, ужас и очевидную банальность? Это не тот Барт Фрейден, с которым я спала! Барт Фрейден, которого я знаю, нашел бы мужество сражаться. Мой Барт скатал бы всю эту мразь в комок потолще и засунул бы ее в пустую глотку бытия!
София — кипящая от гнева, глаза налиты кровью, лицо перепачкано высохшими слезами и грязью, губы злобно сжаты, — ничего более прекрасного Барт в своей жизни не видел.
— Соф…
Она кинулась к нему, уткнулась лицом в плечо.
— Ты не избавишься от меня так просто, — прошептала она, и ее голос прозвучал ломающейся, дрожащей пародией на циничную жесткость. — Ты заставил меня полюбить тебя, ублюдок, и останешься со мной, нравится тебе это или нет. Камо грядеши… Мой Бесподобный Вождь!
— Соф…
Держась за руки, они полезли в шлюпку.
Часом позже они сидели рядом в рубке звездолета, и лампочки на панели кибер-пилота загорались разноцветными огнями. Заканчивался автоматический цикл проверки. Сангрия на экране монитора выглядела спокойным, мирным шаром — мягкие коричневые, зеленые и голубые тона.
Барт Фрейден пристально посмотрел на изображение и подивился своим чувствам. Поскольку в душе отзывалась лишь пустота. Каким-то образом он воспрянул. «Возможно, — с усилием смог он сказать самому себе, — возможно, все-таки существует Некто. Он может понимающе рассмеяться, может позаботиться о тебе».
Барт взглянул на Софию, на удивительный свет нежности в ее глазах. Что бы он ни потерял, кое-что в конце концов и приобрел. Жизнь прекрасна уже тем, что она есть! А даже если и не так, эта игра по-прежнему «единственная в городе».
Загорелась последняя лампочка, и глубоко в недрах корабля автоматы уже собирались отправить посудину в долгое странствие. Назад, к Солнечной системе, назад, к неизвестности…
«Плевать на всех! — решил Фрейден. — Если я пережил Сангрию, то переживу все что угодно!» Он улыбнулся.
— Чему ты улыбаешься? — мягко спросила София.
Фрейден рассмеялся.
— Я подумал о дерьме, в которое мы возвращаемся… Интересно, как там Великий Китай, Атлантический Союз и Священная Совдепия? Совместно владеют Федерацией, огрызаясь иногда из-за Урановых Тел? Вот уж неустойчивое триединство! Хм-м-м… Знаешь, я ведь формально никогда не отрекался от своего гражданства. Если теперь вынырнуть и заявить, что de jure я все еще глава Астероидов? Обращусь за признанием непосредственно к Атлантическому Союзу. Это даст ему законное право потребовать единоличного владения Урановыми Телами… Китай и Совдепия, конечно, завопят: мол, кровавый убийца! Но Союз вполне может решиться сотрудничать со мной… Откроются прекрасные возможности… Кто знает, может, я даже верну А-Минга…
София засмеялась своим прежним, таким до боли знакомым смехом. Она стиснула руку Барта, потом поцеловала его.
— Ты никогда не станешь посыпать голову пеплом, — заметила она с кривой понимающей улыбкой, когда корабль уже покидал орбиту. — Назад к бизнесу, а, Бесподобный Вождь? Игры и забавы! Игры и забавы!
Так проходит мирская слава (лат.).
Мескалин.
Хэллоуин — шуточный «карнавал ужасов».
Первый сорт (ит.).
Самое лучшее, основная достопримечательность (фр.).
De facto — фактически, на деле (лат.).
Ничто, ноль (исп.).
