смертью. Оставался один, звали его Колыванов Борис Витальевич, это был наш патриарх и воспитатель, благодаря ему наше общество, состоявшее из детей и подростков, смогло выжить. Под его руководством мы смогли наладить работу оставшейся аппаратуры, он знал, что болен, неизлечимо болен, но держался до последнего.
— Теперь его нет?
— Умер полгода назад, но перед смертью он вызвал старших, мы долго разговаривали, он рассказал о реальном положении дел, очень скоро мы все умрём, энергии не хватает ни на что, запасы пищи подходят к концу, а выращивать что-то в оранжереях мы скоро не сможем. Животные почти закончились, с ними были большие проблемы, из-за малой популяции они начали вырождаться. Теперь у нас есть две коровы, пять свиней и два десятка кроликов. Мы пока не стали их забивать. Но Борис Витальевич рассказал нам и кое-что ещё. В последние годы они всё же смогли найти выход. Через один из воздуховодов можно было подняться на уровень выше, где имелись склады стратегических материалов, а там уже выйти через запасной люк.
— И вы поднялись наверх, — заключил я.
— Да, но не сразу. Когда похоронили старшего, власть перешла ко мне, в бункере оставалось всего семьдесят человек, половине из которых не было и двенадцати лет.
— И вы решили подняться?
— У нас не было иного выхода. Выйти оказалось не так просто, проход требовал расширения. Я отдал приказ начать работы, собрал немногих, кто умел делать хоть что-то. Специалистов почти не было, мы даже большинство механизмов уже не используем, просто не знаем, как это делать. То, что у нас есть, оружие, одежда, сделано давно, лет двадцать назад. Впервые мы поднялись на поверхность восемь месяцев назад.
— И? Как впечатления.
— Не могу описать. Я видел записи, где показана жизнь наверху. Знал, что такое лес, река и небо, знал, как поют птицы, как воет ветер. Но это всё было не настоящее. У нас был шок, мы стояли у люка и молчали, кто-то заплакал (хорошо, младшие не видели), потом стали падать от кислородного отравления. Мы никому не сказали о своём выходе. К тому же боялись последствий, за время нашей изоляции могли появиться новые болезни, к которым нет иммунитета. Вернувшись, мы могли погубить всех… Но оно того стоило.
— Когда вы собирались перебраться на поверхность окончательно?
— Не знаю, здешние места мало подходят для земледелия, нужно было спускаться на равнину, но мы не хотели отрываться от бункера, там всё ещё оставалось много ценного. У нас под рукой были несметные богатства, склады с материалами и станками. Этого хватит, чтобы построить новый современный город. Но использовать их мы не могли, даже если бы захотели. На поверхности побывали уже почти все наши. Кто-то был напуган, но основная масса обрадовалась. Когда мы подстрелили оленя, это был праздник, призрак голодной смерти отступил, появилась уверенность в будущем.
— Как далеко вы отходили от бункера?
— Самая дальняя экспедиция ушла на пятьдесят километров, результат был удручающим. Повсюду руины, заросшие лесом, людей почти нет, складывалось впечатление, что мы последние, кто остался. Потом встретили людей, это были охотники, одетые в шкуры и вооружённые луками. Мы хотели за ними проследить, но не получилось, они заметили слежку и скрылись. С одной стороны, это было хорошо, нам не грозило вымирание из-за малой популяции, но установить контакт с теми, кто одичал, будет непросто. Надежду внушала радиосвязь, мы иногда ловили сигналы, разобрать получалось мало, но этого оказалось достаточно, чтобы понять, что где-то есть относительно цивилизованные поселения.
— Вы не пробовали связаться с ними?
— Мы боялись, если есть цивилизация, то есть и оружие. Установив контакт с дикими охотниками, мы могли бы чувствовать себя в безопасности, лук против автомата — ничто. Но, как только мы встретим людей, вроде вас, наша судьба целиком будет в их руках.
— Что же, — я встал с места и прошёлся по комнате, разминая ноги. — Отчасти вы были правы, но вам повезло. Цивилизованные поселения есть, на западе, там сейчас целая страна. Есть промышленность, сельское хозяйство, наука. Технологии сильно просели, но кое-что изготавливать умеют. Они нашли информацию о нетронутом складе материалов, потому и отправили сюда экспедицию. Мы разведали дорогу, скоро сюда отправятся караваны. Будут вывозить то, что есть. Вывезут и вас, вряд ли вы будете цепляться за своё жильё, а там вас обеспечат жильём и работой. Как я понимаю, большая часть ваших людей умеет работать с механизмами?
— Примерно половина, учились мало, но можем многое. Проблема в том, что большая часть аппаратуры слишком сложна даже для нас. Хороший слесарь может починить станок, но реактор или даже химический синтезатор ему не по силам.
— Я уверен, что работа для вас найдётся, единственное, что осталось, — доложить в центр. Думаю, у вас найдётся дальняя радиосвязь?
— Да, можем настроить, а что потом?
— Потом… — я задумался. — Потом начнётся долгий процесс. Первым делом, как я полагаю, сюда пришлют дирижабль с людьми и техникой, проведут окончательную разведку запасов, выясняя, как лучше поднимать их на поверхность. Одновременно начнут выдвигаться первые грузовые колонны, которые доберутся сюда за пару недель или чуть больше. Здесь, я думаю, будет образована колония. Некоторое количество людей, которые занимаются подъёмом ценностей наверх. Вы ещё какое-то время поживёте здесь, ещё, думаю, сюда переселят жителей одной деревни. Тут неподалёку. Километров сто. У них почти не осталось мужчин, зиму они ещё переживут на запасах, но потом нужно будет что-то с ними делать. Работы затянутся, что-то вывезут в первую очередь, но вывоз всех запасов займёт годы. Поселение будет опираться на бункер.
— Что же, — Сергей ненадолго задумался, — думаю, это будет лучшим вариантом для нас. Я сообщу своим, а вас отведут к центру связи. Попробуете связаться со своими.
Центр связи выглядел, как склеп, большая комната, заставленная аппаратурой, которую уже основательно покрыла пыль, а кое-где висела паутина. Но все агрегаты были исправны, требовалось только подключить электричество. На этот раз я не просто надиктовал сообщение, я потребовал, чтобы с той стороны нашли полковника Грекова. Пришлось ждать около часа, потом связь ожила.
— Олег, это ты? — голос был хриплым, сильно мешали помехи, но слова звучали понятно. — Докладывай, что у вас, вы пропустили сеанс связи.
— Были непредвиденные обстоятельства, но сейчас всё в
