тоже понизил до минимума, лучше понемногу осваиваться с тем, что во мне осталось после смерти Твари.
Называть это существо, немилосердно покопавшееся у меня голове Моим Богом — ну, это выше моих сил.
Энергию тоже понизил, чтобы не привлекать лишнего внимания, как и Силу Физическую.
Уже был случай, когда до меня на том постоялом дворе докопался как-то местный кузнец. Из-за разносчицы местной, которую я ангажировал на всю ночь для сладких утех, за грудки меня хватал и много чего обещал пьяным шепотом.
Размахивая перед носом пудовыми кулачищами требовал, чтобы я снял заказ на интимные услуги, типа, невеста она его. Я разносчицу спросил, она ничего такого не признала, сказала, что спит иногда с ним по своему желанию.
А с проезжающим провести ночь за свою месячную плату тем более не откажется, так мне и сказала.
Когда я вышел во двор облегчиться в местном втором туалете, то есть, на природе. В том, который расположен в постоялом дворе, меня чуть не сбило с ног настоявшееся в жаре амбре чужого дерьма.
Надоел, в общем, мне кузнец, тогда я пихнул его в грудь в полную силу, чтобы отвязаться от него.
Дюжего мужика килограммов под сто двадцать унесло через весь двор в изгородь, головой он едва столб не сломал. Пришел в себя не сразу, больше не задирался. Да где ему было продолжать веселье, на ноги поднялся с огромным трудом и едва ушел со двора, хватаясь за изгородь.
Не знаю, что он подумал, больше наше выяснение отношений никто не видел, а рано утром я уехал.
Помер кузнец или выжил все же — так и не узнал, но, Силу снизил с максимума до самого минимума, теперь всего три двести шестнадцатых показывает она.
Так же, как и Энергия, при больших значениях она тоже из меня прет, видно это дело невооруженным взглядом.
Двести шестнадцать — это любимая пришельцами цифра шесть в тройной степени, как я понимаю, поэтому все в ней и меряется.
Еще нашел возможность поменять тип получаемой энергии, подстроил ее под свои возможности.
Основатель таблицы может получать энергию тремя основными способами, не считая еще множество других вариантов:
— Через массовое поклонение верующих.
С этим делом у Всеобщего Бога полный порядок, чего не сказать про Тварь.
Где-то в степях нелюди ему поклоняются, только, никак монетизировать эту ману или энергию на таком расстоянии он не может. Поэтому и проспал без сил сто пятьдесят лет.
— Через принесение в жертву, желательно как можно более мучительным способом, разумного, чтобы он находится в полном сознании и понимал, что с ним делают.
Это как раз то, чем я и должен был заниматься, что требовала от меня Тварь.
— Через получение энергии при личном убийстве или причинении боли разумному.
Вот — это какой-то единственно возможный для меня вариант.
Если на меня нападут, конечно, я имею право защищаться и даже убить кого-то.
За последние неделю я убил двух орков-людоедов, пару гиеноконей, не знаю, насколько они разумны. Потом двух разбойников, одного норра, еще пятерых разбойников так или иначе.
В любом случае я оставил именно этот вариант настройки, потому что остальные мне точно не подходят.
Через четыре часа активной торговли я распродал в основном принесенное барахло и потом почувствовал, что мной заинтересовались пара мужчин с весьма своеобразными рожами матерых преступников.
Да и до этого около меня последние пару часов терся потрепанный молодой паренек, явно считал мои деньги с продаж. Каждый раз шею тянул, чтобы цену расслышать и с умным видом головой кивал, как бы считая мою выручку.
Пришло время познакомиться с местным криминалом, лучше это как-то без нанесения значительных побоев организовать, да и Савил об этом же просил.
Поэтому я собрался на оплаченный обед, завернул оставшиеся трофеи в небольшой тючок и не спеша огляделся.
Груз нетяжелый, могу и ускориться хорошо, если ситуация потребует. Хорошо уже научился их сворачивать, вся жизнь теперь в сборе трофеев и их реализации проходит.
Ну, неплохая такая жизнь, если сравнивать ее с простым воякой за небольшое жалование тянущим армейскую лямку.
Светило местное заливает всю площадь ярким светом, подчеркнутое внимание ко мне ощущается из вон той подворотни. Там укрылись оба мужичка с опасными лицами, и паренек-наблюдатель за моими деньгами откочевал туда же, насколько я успел заметить.
Будет стоять на шухере, пока рыцари ножа и топора будут грабить залетного фраера. Понимаю я, что не думают они про мои воинские умения, а собираются просто загнать нож в бок и сорвать мешок с поясом с бесчувственного тела.
Бывший вояка, конечно, не совсем фраер, только, к таким заходам из подворотни, наверняка, точно не должен оказаться готов. Другие здесь совсем принципы единоборств практикуются, никаких боев лицом к лицу не практикуется с чужими, тем более, залетными фраерами.
Уверен, что у местных умельцев уже присмотрена подворотня по дороге к постоялому двору, где никто не должен помешать свершиться справедливости по воровским понятиям.
С другой стороны, откуда им знать, с какой стороны я пришел, поэтому, я могу отправиться в любую сторону.
Мне, конечно, не помешало бы немного подпитаться энергией их жизней, только, и со Старшим стражи пока портить отношения не хочется. Мне тут еще два-три дня торговать, как минимум, а благожелательность местных служивых очень даже потребуется, чтобы все прошло успешно.
С утра заплатил податному сборщику установленный городской сбор в одну серебрушку за торговое место, теперь оно за мной закреплено до вечера.
Так-то могут у меня спросить, где я столько оружия нашел и не пора ли мне дать показания городскому дознавателю про ту самую поляну, где такие грибы растут.
А уж куда такой разговор выведет — Бог его знает, тем более, и денег у меня слишком много для простого вояки набралось.
Пока торгую в свое удовольствие, рядовая стража мной не интересуется по наметившемуся знакомству, а высшие чины ничего про меня пока и не знают. Иначе, уже обложили бы сильно нелегким налогом за продажу такого добра. Все бы ничего, только, больно у меня палашей и прочих смертоубийственных предметов много, вопросы обязательно возникнут.
Поэтому я не стал создавать прецедент с нанесением тяжких и особо тяжких, а так же не совместимых с жизнью побоев. Просто быстрым шагом, а потом и бегом стремительно удалился от расслабившихся наблюдателей в сторону постоялого двора.
Удалился, унося честно наторгованные сорок пять золотых в кошеле на поясе.
Огромные деньги по
