от тебя, и даже самый последний слуга презирает весь твой род. Ни один паршивый охранник не остался, чтобы защитить тебя. Тебе просто некуда идти, Борислав. Есть только знак Ган, у которого ты пытаешься найти защиту, но вряд ли он тебе поможет.
Я остановился напротив трона, за мной встал мой клан, а по обе стороны от меня — Мидори и Демон.
Зверь скалился, его жёлтые глаза внимательно наблюдали за каждым движением императора. Мидори тем временем смотрела на семью Борислава Искацин и контролировала их.
Император с ненавистью оглядел моих ребят и снова посмотрел на меня.
— Каким бы ты жестоким ни был, ты не будешь убивать невинных. — Он глянул на остатки своей семьи. — Неужели ты убьёшь женщин и детей, чтобы истребить род Искацин?
— А не так ли ты сам собирался истреблять род Колидов? — процедил я. — Тебя не смущали ни женщины, ни дети.
— Значит, ты и знак Ган уничтожишь?
— Если он будет мне мешать.
Тяжёлая челюсть императора дрогнула, он нервно сжал кулаки, но быстро взял себя в руки.
— Что ты хочешь от меня? Говори, что ты хочешь, Колид! Хочешь северные земли? Так я отдам их тебе!
— Всё, что мне нужно, я заберу сам.
— А бумаги... — Он торопливо вытащил из кармана бумаги со своей подписью о передаче земель. Его руки дрожали. — Вот бумаги! Я подписал их! Тебе и твоему народу достанется вся Тунтурия, все залежи соли, что там есть! Что тебе ещё надо?
— Ты думаешь, у тебя получится откупиться?
Я неторопливо вытянул меч из ножен. Всё его семейство в ужасе шарахнулось к стене, за статую Бартла.
— Здесь огонь Ган! — крикнул император. — Он защитит меня!
— Можешь проверить. — С мечом наперевес я направился к нему. — Я могу убить тебя сразу или в бою. Выбирай. Ладислав очень просил, чтобы я убил его в бою. А ты что скажешь, Ваше Величество?
Я начал подниматься по ступеням к трону.
Борислав совсем побледнел, хоть и так был бледный. Он попятился и забормотал точно так же, как Ладислав:
— Ратибор, давай договоримся. Обо всём ведь можно договориться, ты же понимаешь.
— Мы уже договаривались. У тебя был шанс.
С каждой ступенью я всё ближе подходил к императору, а он всё дальше отходил к статуе Бартла. Понимая, что вряд ли ему удастся избежать возмездия, он вынул меч и приготовился.
— Последний раз тебя прошу, Ратибор. Давай всё обсудим... ну? Ты хочешь занять мой трон, да? Это тоже можно обсудить. Всё можно обсудить... мне всё равно пора на покой, трон свободен. Он твой! Забирай! Ну? Что ещё тебе надо?
— Папа! — возмущённо заголосила одна из дочерей, высунувшись из-за статуи. — Ты обещал трон мне! Я следующая после Августа, а он погиб!
Император ничего ей не ответил — ему было не до неё. Я приближался всё быстрее, а отступать ему было некуда.
— Ратибор... ну что ты решил насчёт трона? — спешно забормотал он.
— Всё, что мне нужно, я возьму сам, — повторил я.
В этот момент Борислав кинулся на меня, взмахнув мечом. Это последнее, что он успел сделать. В два удара я вышиб меч из его рук. Оружие упало, и я поднял его, после чего с двумя мечами снова пошёл на Борислава.
— Ратибор, ты не посмеешь убить императора. Я есть власть, а ты должен...
Я перекинул императору его меч.
— Если ты власть, то покажи её мне!
Тот ухватился за рукоять меча, в отчаянии бросил на меня взгляд и кинулся в атаку. Наши клинки со звоном схлестнулись в ударе. Борислава отшибло назад, он вжался спиной в статую Бартла, ну а я одним ударом вбил клинок ему в грудь.
Император дёрнулся, повиснув на моём мече. Он будто до сих пор не верил, что это случилось. Я задрал голову и посмотрел на факел с огнём Ган. Он горел так же ровно, будто богу Бартлу было уже всё равно, что происходит с его далёким потомком.
— Не... не... — Император ещё раз дёрнулся в предсмертной агонии.
Он заглядывал мне в глаза и всё пытался что-то сказать.
— Не... не...
— Ненавидишь меня? — Я продолжал держать его на клинке.
— Не... не... не убивай... мою... семью...
Выдохнув это уже вместе с брызгами крови, он обмяк, и я рывком выдернул меч из его груди. Император Борислав Искацин повалился у ног статуи бога бури и правосудия.
Пламя Ган продолжало гореть ровно.
Я повернул голову и посмотрел на семью Борислава. Женщины и дети. Убить их у меня бы не поднялась рука, но для всего рода Искацин я приготовил справедливое возмездие.
— Камэко, — обратился я к Мидори, — твой выход.
Девушка шагнула вперёд и вытянула руку в сторону затихших за статуей людей. От её ладони к ним потянулся свет, и в потоке лучей появились мириады мерцающих капель. Они полетели от каждого человека из семьи Искацин к руке Мидори.
Она забирала их память о магии и своём роде.
Точно так же, как когда-то род Искацин забрал магию у рода Чи, сделав их варварами. Теперь они сами станут варварами. Единственными на всей земле людьми без магии. И каждое последующее их поколение будет оставаться таким же.
Жестоко? Да. Справедливо? Конечно.
И Ратибор внутри меня был согласен со мной.
Безотрывно я наблюдал, как память покидает весь род моего заклятого врага, как они теряют всё, чем владели, и становятся больше не опасны для моего народа. Прямо сейчас род Искацин угасал в веках. А пламя Ган горело по-прежнему ровно, и статуя бога бури и правосудия возвышалась над залом, освещая его мрак.
Когда Мидори закончила ритуал поглощения памяти, я развернулся и вышел из зала. За мной отправились мои люди и мой Демон.
И точно так же никто не посмел преградить мне дорогу. Ни слуги, ни охрана. Они отправились на улицу вместе со мной, а когда я вышел во двор перед замком императора, то увидел, что площадь заполонили люди.
Простые горожане.
Они замерли в тишине, наблюдая, как я выхожу из дворца. Их реакция могла быть какой угодно. Они понимали, что только что я убил их императора. Да, предателя и лжеца, но всё же это были его подданные.
В гробовой тишине слышался только тихий рык Демона.
