class="p1">И тут один из слуг на крыльце выкрикнул:
— Он пощадил семью императора, но теперь они варвары! Справедливое возмездие свершилось!
Тишина на площади сменилась сначала тихим гулом и перешёптыванием, а потом гул начал нарастать, пока не перерос в ликование. Через минуту люди вскинули руки в единой порыве.
— Колида на трон! Колида на трон! Колида на трон!
Мне пришлось остановиться, потому что люди не давали мне отъехать от дворца. Меня снова окружил мой клан, готовый, если что, отбивать меня от атак. Но никто атаковать не думал. Народ ликовал.
— Все они пойдут за тобой, как и твой клан, Кирилл, — сказала Мидори, положив ладонь на моё плечо. — Стокняжье выбрало себе великого вождя. Они хотят жить в новом мире, ведь старый уже поглотила тьма. И ты будешь жить вместе с ними. О тебе будут слагать легенды, новый император Стокняжья. О тебе и о твоём народе. Осталось только освободить его до конца.
От её слов по телу пронеслись мурашки.
Я посмотрел на неё и понял, что только что со мной разговаривала не Мидори, а Камэко. Но обращалась она не к Ратибору, а ко мне, Кириллу Волкову.
Девушка улыбнулась и прикоснулась пальцами к моей щеке.
— Оставь нам грядущую ночь, мой молодой нартонец. Одну только ночь. А мы оставим вам всю грядущую жизнь.
Я не сразу понял, что она имела в виду. Камэко снова стала Мидори, и только вечером, когда я вошёл в комнату, которую для меня приготовили слуги во дворце, до меня дошёл весь смысл слов Камэко.
В комнате меня ждала Мидори.
— Эта ночь будет только наша, — прошептала она и направилась ко мне. — А потом мы уйдём. Оставим новый мир своим детям, отдадим его в их руки, а сами растворимся в прекрасном небытие. Лишь память оставит о нас легенды.
— Камэко... наконец-то... — Мои губы прошептали это сами по себе, во мне заговорил Ратибор.
Последнее, что я запомнил в подробностях — как мои руки обхватывают стан девушки и сжимают её в объятьях, как она целует меня, а её ладони скользят под моей рубашкой. Потом меня будто опалило изнутри. Моим сознанием и телом полностью завладел Ратибор, он и продолжил ночь с Камэко.
Остальное я помнил только обрывками.
Как с шелестом падало платье, как лунный свет играл на голом теле девушки, как она стонала и выгибалась, как её пальцы сминали простынь, а губы шептали моё имя...
* * *
...Наутро я еле разлепил глаза.
Повернул голову на подушке и увидел, что рядом со мной спит Мидори. Выходит, я всё правильно понял. Ратибор и Камэко провели вместе ночь, используя наши тела. После этого они вернули нам наши жизни.
Только надо было всё равно проверить.
— Мидори... — шепнул я.
Она шевельнулась и во сне прижалась ко мне голым телом, после чего потянулась так соблазнительно, что у меня и без Ратибора всё поднялось.
Открыв глаза, Мидори наконец осознала, где она и кто на неё смотрит. Кажется, у неё был шок. Сначала она оцепенела, после чего отпрянула от меня в такой панике, что чуть не свалилась с кровати.
— Кирилл?.. Ты что тут делаешь? Ты зачем ко мне пришёл?!
— Вообще-то, это ты ко мне пришла.
Она прикрыла грудь простыней и только сейчас до неё дошло, что она голая, и я тоже голый. И всё явно указывает на определённые события.
— Мы что? Это самое... — Её глаза распахнулись то ли от ужаса, то ли от восторга.
— А ты не помнишь?
Она нахмурилась, замерла на несколько секунд, а потом её щёки порозовели. Видимо, что-то вспомнила.
— А ты Камэко сейчас в себе чувствуешь? — спросил я.
Она мотнула головой.
— И я не чувствую Ратибора. Хотя кольцо Хого на мне осталось.
— Ратибор и Камэко ушли. — Мидори подвинулась ко мне и легла рядом, не забыв плотнее прикрыться. — Они оставили нам жизнь и покинули этот мир. Теперь их не возродить больше.
— Думаю, они этого и хотели. Чтобы мы сами решали свою судьбу.
Я бесцеремонно стянул с девушки простынь, притянул к себе и поцеловал. Чувства, что вспыхнули к Мидори с новой силой, уже не ушли никуда...
Год спустя
Звон железнодорожного переезда, гудки, шум пригорода.
Такие знакомые звуки. Это было поле близ станции Новая Москва-35. Мне доводилось бывать тут не раз, ещё маленьким. Мы приходили сюда с матерью, смотреть на небо и слушать, как стучат вагоны.
Сейчас они тоже стучали.
Я стоял на заснеженном поле и смотрел на небо. Рядом со мной стояли родители. Мы пришли сюда втроём, чтобы попрощаться с этим миром. Отсюда когда-то всё для меня и началось.
— Пойдём, Кири. Пора, — сказал отец.
— Нужно отправляться. — Мама взяла меня за руку, и её тёплая ладонь крепко сжала мою, как в детстве.
Бросив прощальный взгляд на заснеженное поле, я развернулся и отправился в сторону станции Караванного портала.
Сегодня отсюда отбывал последний поезд в Тафалар. Сегодня последние маги этого мира переезжали в другой, чтобы выжить и исцелиться от имсо. Им не нужны были пропуски и разрешения. На той стороне их ждали Целители Стокняжья и новый мир. Там их ждал Тафалар — город свободных магов, без рабства и стен.
Семнадцать лет спустя
— Отец! — окликнули меня. — Отец, поторопись! Мы опаздываем!
Около дворца уже стояли верхолёты с гербами Императорского Дома Волкова. Все ждали только меня, и мой неугомонный средний сын Андрей уже не находил себе места, и я уже догадывался почему, хоть и не заглядывал в свиток.
Он хранился вместе с артефактами Колидов в моём сейфе. Четыре янтарных кубка, два атласа и один меч. Хотя меч всегда был со мной. Второй атлас, отцовский, теперь тоже хранился у меня. Сам отец жил сейчас в Тунтурии со своей новой женой, в маленькой северной деревушке в долине у Горы Ратибора.
Я часто его навещал, и он был счастлив увидеться с внуками. Он обожал всех троих, души в них не чаял, но с Андреем возился больше всего. Говорил, что тот больше всех похож на меня.
Андрей как раз и встретил меня у дворцового крыльца.
— Папа! Нельзя заставлять учителя ждать! Он хоть и однорукий и ему семьдесят, но по шее двинуть
