Ознакомительная версия.
– Прекрати.
Дач продолжал разглядывать оплавленные камни.
– Плазменная торпеда – чтобы всадить ее во вражеский транспорт, два нейтринника – отбиться от истребителей, три грамма антигелия в магнитной ловушке – вывалить на чужую планету. Очень удачные корабли, они оказались полезнее линкоров. Тысячи кораблей, тысячи пилотов – среди них было немало трусов. Не комплексуй, Арти.
– Что он хочет сказать? – Томми взял Артура за руку. Они стояли перед Кеем, словно отражения в невидимом зеркале.
– Что отец – трус.
– Артур, Кертис Ван Кертис – не твой отец. Это ты сам, лишь проживший другую жизнь. Тогда Ван Кертису было лишь девятнадцать лет. У него не было аТана, денег и власти. А он не хотел умирать.
Артур криво улыбнулся. Не по-детски. И сказал:
– Наверное, ты хочешь. Пойдемте дальше, там роща у реки.
Река была тихой, не похожей на горную, с заросшими колючим кустарником берегами. Обещанная роща оказалась десятком деревьев – приземистых, усыпанных сочными оранжевыми стручками.
– Отрава, – сообщил Артур. – А колючки можно есть, но они невкусные.
Из обломанных сухих веток Кей развел костер. Они поужинали мясом и черствыми лепешками, посыпанными горьковатой пряностью. Томми почти сразу уснул – не задавая вопросов, не интересуясь завтрашним днем – и Дач мимолетно подумал, что мальчик начал свою собственную игру.
– У нас был уговор, – сказал он Артуру. Кертис-младший смотрел на него сквозь пламя костра.
– Ты и впрямь хочешь меня убить?
– Если не будет иного выхода. Я хочу правды.
– До утра подождешь?
– А зачем?
– Ночью даже у слов другой цвет.
– Меньше надо ими играть.
– Расскажи мне сказку, Кей. Напоследок.
Дач кинул на землю чехол, лег на тонкую ткань. Небо Грааля плыло над ним – холодный сверкающий полог. Артур пристроился рядом.
– Давным-давно, – сказал Кей, – мальчик, который боялся умереть, нашел бога. Бог был очень стар, и ему было очень скучно. Когда-то он создал мир, и в этом мире богу не стало места. Он спросил мальчика, чего тот хочет – и мальчик ответил. Он хотел быть хозяином жизни и смерти.
– Я знаю эту сказку, – сказал Артур. – В ней нет ничего интересного.
– Самое смешное, – продолжал Кей, – что мальчик не верил в бога. Он верил только в машины, которые были ему послушны. И поэтому его бог был машиной, и даже жизнь и смерть, отданные ему во власть, оказались машинами.
– А почему бог сделал этот подарок?
– Потому что бесконечная власть и знание не оставляют места желаниям. И желания мальчика стали желаниями бога. Он ушел с кремневыми скрижалями, на которых были чертежи жизни и схемы смерти. Он постарел, прежде чем воплотил их в железо… Спи, Артур. Я подожду до утра.
– С чего вдруг?
– С того, что у этой ночи есть свой цвет, и я хочу его запомнить. Завтра один из нас умрет, верно?
– Да, – согласился Артур.
– Обидно. Я успел к тебе привязаться.
– Взаимно. Лучше уходи, Кей. Возьми Томми, и уходите.
– Я за тебя в ответе.
Каль даже не стала садиться возле брошенного джипа. Флаер описал круг, поливая машину конусом прожекторного света, потом взмыл в небо.
– Я иду, – сообщила Изабелла. – Неужели ты думал уйти, а?
В кабине флаера нестерпимо воняло сортиром. Уже сутки Каль не утруждала себя посадкой для санитарных нужд, и это казалось ей вполне естественным.
– Ты мне совсем не нужен, – продолжала Каль. – Плевать я хотела на аТан. И на то, что ты здесь ищешь. Так, Лемак? Ты же наплевал, значит не стоит оно того…
Лемак, существующий лишь для Изабеллы Каль, кивнул со второго кресла. Он снова был старым, каким должен был быть, ибо аТан не нужен героям детских снов.
– И как убить бессмертного, я тоже знаю, – продолжала Каль, уже для Луиса, как-то неуловимо сменившего адмирала. Номачи виновато опустил голову. – Дурак умрет сам, – продолжала Изабелла, вглядываясь в маленький экранчик ночного видения. – Надо лишь относиться к нему как к умному – и он умрет. А умного можно сломать. Он сам не захочет жить. И ты не захочешь, мальчик…
Она покосилась на кресло – но Артур там не появился. Щенок ждал ее где-то внизу, со своим двойником ниоткуда и верным псом-телохранителем.
– Я спешу, – нежно сказала Каль, бросая флаер к земле. – Спешу…
Та незримая нить, которую соткал рассыпающийся разум женщины, соединила их почти так же крепко, как влюбленных. Не зная того, Каль обладала ключом – и ее флаер не падал над Злой Землей, где случайные неполадки становились закономерностью.
Уже в розовом свете утра Каль увидела на инфракрасном экране неяркое пятно – след догоревшего костра. Хихикнула, оправляя волосы, и приземлилась метрах в ста, так, чтобы гул моторов не потревожил даже самый чуткий сон. Выбралась из кабины, волоча за ремень лазерник, не замечая ни боли в ослабевших ногах, ни холодного ветра, забирающегося под легкое платье.
Над речкой плыли клочья тумана, в светло-лазурном небе еще светила какая-то упрямая звезда. Каль подошла к воде, с жадностью напилась, по собачьи встав на четвереньки и хлебая прямо из реки. Повинуясь внезапному порыву, разделась и вымылась до пояса.
Ей внезапно стало лучше. Она торопливо натянула платье, подошла к флаеру и, брезгливо морщась, сняла с носилок, закрепленных в грузовом отсеке, теплый плед. В чемоданчике убитого ей доктора Каль отыскала флакон со спиртом, и сделала два полных глотка. Потом уселась на берегу и стала ждать.
Артур проснулся первым. Во сне он прижался к Кею, и тот обнял его одной рукой. Томми, с его почерпнутыми на Каилисе знаниями отношений взрослый-ребенок, немедленно высвободился бы. Кертис-младший за годы своего пути научился чувствовать разницу чужих прикосновений. Он полежал минуту, глядя в лицо Кея, в котором сейчас не было ничего, кроме въевшейся в плоть усталости, потом осторожно снял его руку. Кей продолжал спать. Артур тихонько поднялся и пошел к реке.
Каль сидела неподвижно, как изваяние, укутанное каким-то шутником в плед. Артур прошел в десяти шагах, не заметив ее среди деревьев в обманчивом утреннем свете. Изабелла беззвучно встала и пошла за ним, сохраняя ту же дистанцию.
За какой-то миг ее сознание прояснилось. Она долго смотрела, как мальчик умывается, фыркая от холодной воды и принужденно, словно притворясь перед самим собой, смеясь. В ее глазах сейчас жила тоска – нежная, как материнская любовь.
Мальчик повернулся и увидел ее.
– Ты доставил мне столько бед, Артур, – сказала Каль.
Он не ответил. Он не мог сейчас говорить.
– Понимаю, я тебя тоже не щадила, – продолжала женщина. – Но это была игра, которую начал ты. Надо было сдаться раньше – а ты все боролся, побеждал… Что теперь?
Ознакомительная версия.
