Ознакомительная версия.
Как, впрочем, и ожидалось, враг уберег свои органы зрения и слуха. И на приближающийся шум он отреагировал моментально — высунул из-за укрытия автомат и стал наугад поливать проход короткими очередями. Беги Кальтер по проходу, он видел бы сейчас не врага, а лишь его стреляющее оружие (вероятнее всего, оно было бы и последним, что увидел Кальтер в своей жизни). Но он, поменяв позицию, находился тремя метрами правее. И потому видел уже немного больше — не только оружие, но и руку стрелка, что его удерживала. Не всю руку опять же, а лишь предплечье. Но этого хватило, чтобы сделать в него прицельный выстрел, к которому Обрубок успел подготовиться.
На автомате стоял коллиматорный прицел, который сильно упростил Куприянову задачу. К тому же до цели оставалось всего-навсего шагов двадцать. Промазать с такого расстояния даже в мелкую мишень для хорошего стрелка было бы весьма постыдно.
Кальтер был именно таким стрелком, пусть он и не практиковался в стрельбе целый год, и потому не промазал. Выпущенная им короткая очередь выбила из вражеской руки автомат и повредила кисть. Внезапная и сильная боль шокировала вертухая гораздо сильнее, чем шоковые гранаты. Он вел огонь, стоя на коленях, и потерял равновесие, когда его зацепили куприяновские пули. После чего упал на бок и заорал от боли, вытерпеть которую, надо полагать, не сумел бы никто.
И все же она не застила вертухаю рассудок. Первое, что он сделал, упав на пол, это потянулся здоровой рукой за выроненным автоматом… До которого так и не дотянулся. Кальтер продолжал держать раненого врага на мушке и второй своей прицельной очередью разнес ему голову. И на том завершил эту короткую, но напряженную дуэль. Которая, на фоне идущей снаружи войны, могла показаться совершенно незначительным событием, но только не для Обрубка. В его персональной войне с тюрьмой это было на данный момент самое великое достижение, ведь продолжать ее Куприянов планировал уже не здесь, а за стенами «Рифта-75».
Догадка насчет газовых баллонов оказалась верной. В углу, куда рвался приконченный Кальтером враг, действительно находилась еще одна емкость с усыпляющим газом. А также запас патронов и кое-какие вещи, принесенные сюда ван Хейсом и компанией на случай, если им придется оборонять подстанцию от врагов. Однако Кальтера все это уже не интересовало. Рев самолетных турбин за окнами сменился нарастающим шумом вертолетных винтов. А это означало, что у него оставалось совсем мало времени на то, чтобы воплотить в жизнь идею, пришедшую ему на ум, пока он сидел прикованным к трансформатору.
Новая идея выглядела безумнее прежней. Однако в конечном итоге она могла оказаться эффективнее старого плана. Тот заканчивался для Куприянова на берегу атолла, где ему пришлось бы в спешном порядке искать дальнейший путь для бегства. Новая стратегия могла завести его гораздо дальше. Настолько далеко, что он даже боялся предсказывать, куда именно, дабы не спугнуть робкую надежду, которая снова его окрыляла.
Оглушенные ван Хейс и Рисаль все еще пребывали в отключке. Единственный, кто наблюдал сейчас за Обрубком, был его бывший компаньон. Успевший переметнуться обратно к прежнему работодателю Эйтор взирал исподлобья на Кальтера и помалкивал. Либо чилиец принципиально не желал общаться с разрушителем его новой надежды на спасение, подаренной ему директором, либо ему просто было нечего сказать.
В принципе Куприянову тоже не о чем было с ним говорить. И все же, когда Кальтер начал снимать с Рисаля обувь и униформу, то не выдержал и поинтересовался у Рамоса:
— Я так понимаю, парень, что здесь наши пути расходятся. Или ты все еще хотел бы получить пакаль, раз уж я тебе его пообещал?
— Только не надо мне врать, сеньор! — огрызнулся Эйтор. — Что я от вас и получу, так это нож в спину и уж точно не награду за помощь!
— С чего ты вдруг так решил? — удивился Обрубок. — Неужели ты предпочитаешь верить ван Хейсу, который застрелил Ковача и предал своих, а не мне — человеку, который тебя еще ни разу не обманул?
— Какая теперь разница, кому я верю, а кому нет! — Рамос испустил тяжкий вздох и поник головой. — Ван Хейс мертв, а вы, гляжу, хотите выдать себя за пострадавшего охранника и попытаться обманом эвакуироваться отсюда в числе раненых. Что тоже равносильно самоубийству, в котором я не собираюсь участвовать, и не просите!
— Что значит — ван Хейс мертв? — Кальтер присмотрелся ко второму распластавшемуся на полу телу. Вопреки заявлению чилийца, директор дышал, хоть редко, но уверенно, что было заметно даже издали. — Не говори ерунды: жив твой ван Хейс! Просто я сломал ему ногу, а потом вырубил его на пару часиков, вот и все. Так же, как Рисаля. Думаю, что к приходу морпехов оба очнутся, хотя полную гарантию, конечно, не даю. А вот с третьим их приятелем мы рассорились вдрызг, и его самочувствие сейчас уже не такое оптимистичное. Так что, если ты считал его другом, прими мои извинения и соболезнования.
— То есть вы хотите сказать, что не убьете директора, сеньор? — удивился Эйтор. — Но… почему? Он же только что собирался вас убить, а перед этим — пытать!
— А что я выиграю от его смерти? — удивился в ответ Куприянов. — Да и мстить мне ему не за что. Ведь ни до пыток, ни до убийства дело так и не дошло. Мы сыграли с главным боссом в игру, и он проиграл. Не знаю, как там у тебя на родине, а у нас, у русских, не принято размахивать кулаками после честной драки.
— Честной?! Но когда ван Хейс очнется, он опознает вас, если вы и впрямь решили бежать, выдав себя за раненого охранника!
— Готов поспорить, что не опознает, — заверил бывшего напарника Обрубок. — Просто я побегу быстрее, чем ты думаешь, и совсем другой дорогой… Однако я задал тебе вопрос, на который ты еще не ответил. Насчет пакаля. Я от своих слов не отказываюсь. Ты мне помогал, а значит, эта штуковина будет твоя сразу, как только мы выберемся из аномальной зоны.
— Но вы обещаете, что ван Хейс все-таки выживет? Даете слово? — Казалось, будто чилиец даже не расслышал, о чем его спросили.
— Обещаю, что он не умрет от моей руки, — уточнил Кальтер. — Но не обещаю, что сюда рано или поздно не ворвутся другие зэки, которые такую клятву тебе точно не дадут… Также я уверен, что ван Хейсу по-прежнему нужны твои свидетельские показания, раз уж я сваливаю, и в его легенде станет одним трупом меньше. А тебе понадобится его заступничество, если ты все-таки остаешься. Только вы меня простите, ребята, но пакаль я вам уже не оставлю.
— И правильно сделаете, — неожиданно поддержал его Рамос. — Унесите отсюда, пока не поздно, эту дьявольскую штуковину, чтобы она больше не затмевала никому разум и никто не проливал из-за нее кровь, ни свою, ни чужую. Знаете, что я думаю, сеньор? Вы — сам дьявол, который был послан сюда, чтобы ввести меня в искушение. И вам это почти удалось: я поддался на ваши посулы, но, к счастью, вовремя одумался и остановился. Я прошел это испытание, и больше вам не сбить меня с истинного пути, даже не старайтесь! Клянусь Господом!
Ознакомительная версия.
