Ознакомительная версия.
Блед снова расплылся в улыбке. Э, да он все пытается меня испугать, не иначе. К чему еще столько раз демонстрировать этот жутковато смотрящийся частокол?
– Ты мне никогда не нравился, – заявил Блед. Ктулху его забери, сколько чувств вложено в эту фразу, я сейчас расплачусь от расстройства, – и ты не представляешь, как порадовался, когда ты вляпался в то дело.
– Да не брал я никакого архива, идиот! – И впрямь не брал же. – Понимаешь?
– Накласть мне. – Блед сморкнулся. Покосился на крохотных белых личинок, копошившихся в комке слизи, вылетевшем из него. Я покосился тоже. Вот оно чего, значит. Тупо паразиты, и никакой мистики. – Накласть, говорю. И это, прежде чем ты мне покажешь, как убил моего собрата на том складе, займу у тебя кое-чего.
А? Блед ткнул мне ствол прямо в стык между шлемом и горлом комбеза.
– Шлем сними. Эта пыль уже не опасна, не задохнешься.
От оно как. Ну, сейчас. Доволен?
– А я ж тебя без него ни разу и не видел, – хохотнул Блед, – а ты лопух лопухом. Ну, за тебя!
Не знаю, как кто другой повел бы себя на моем месте. Я стоял. Скрипел зубами, терпел и не двигался с места. Пока мне в горло не вошла автоматная пуля, шансы есть. Пусть и небольшие, пусть, если выгорит, я уже не буду целым в прямом смысле. Но шанс есть. Стой, скрипи зубами и терпи.
Он отрезал мне кусок уха. Косо полоснул «Шайтаном», медленно убрал его в ножны на груди и потом, явно наслаждаясь, оторвал кусок моей плоти, висящей на коже. Больно? Словами не передать. И опасно. Когда урою паскуду, надо будет прижигать. Пусть воняет паленым, запах свежей крови в Зоне куда хуже. Тварь поганая! Это мое ухо!
– Обефболиваюфего? – поинтересовался Блед, тщательно, явно оберегая пищеварительный тракт, пережевывая половинку моей бывшей ушной раковины, снесенной по самый козелок. – Фы фолько попфофи…
Не, сволочь, не надо мне обезболивающего. Хватит химии. Тут надо работать в трезвом уме.
– Вообфе… ох у жесткое оно у тебя. Тьфу… так вот, Хэт, вообще я тебе благодарен. Я же, наверное, погиб там, в метро. Но потом ожил. Или пришел в себя. Никакой кислотницы, в голове все так ясно и понятно, ты себе не представляешь. И твой след, такой четкий и легко уловимый, просто иди по нему, и все. Так что, дурило картонное, сильно мучить тебя не стану. Так… чуток если.
Вон оно что. Не для этого ли его так берегла Зона? По этой причине Копатыч не мог его убить, говоря про нее, верно? Интересно, кем был тот буги раньше?
– Ты так и будешь корчить из себя перца? Или уже поговорим, как мужчина с мужчиной?
Блед поковырялся в зубах, достав кусочек мяса. Цыкнул, перекидывая оружие за спину. И атаковал. Сразу, ногой, отвлекая и вытаскивая «Шайтан». Хотя нож тоже оказался обманом. Удар пришелся с левой, открытой и растопыренными пальцами. Все бы ничего… если бы процесс изменения не зашел далеко. Когти у него отросли – будь здоров. Я еле успел отдернуть голову, чуть не переломав позвонки. Но он все равно меня зацепил. Считая с ухом, счет три – ноль в пользу Бледа. Теперь я еще и постоянно мотал головой, пытаясь проморгаться от крови, текущей с порезов. Думаю, что их там штуки три.
Лицо горело по лбу, через глаз и нос и почти по подбородку. Задел Блед меня знатно, вскрыл, как лягушку на опытах. Хорошо, глаз не выдрал. Чертов урод!
У меня получилось отступить, выхватывая штык-нож и лапая за спиной лопатку. Она-то хоть добавит козырей, надеюсь. Если у Бледа нет ничего в загашнике. Хотя с такими-то рыбачьими крючками в пальцах… на кой ляд еще что-то?
Ну, мой вовсе не друг, потанцуем? О да, еще как. Смертоламбада, мать ее!
Блед осторожно, по-кошачьи, крался за мной. А я отступал как краб, осторожно и не желая вляпаться в еще большее дерьмо. Споткнуться и дать ему шанс вспотрошить вашего покорного слугу? Вот еще, глупости какие. Да что ж такое… что там застряло в застежке моей родной МСЛ?
Блед зашипел, рванув ко мне. «Шайтан», покрытый антибликом, мелькал черной молнией, крутясь между пальцев. Он мог себе такое позволить – он теперь не человек, может позволить.
Дан-дан-дзынь! Экие мы мушкетеры, право слово. На, сволочь, лоу-кик в моем корявом исполнении! А, получил? Т-т-тх-х… ай, мля, больно-то как… Бедные мои кишки, как пневмомолотком въехал. На! Есть, зацепил за плечо! Хер те в рыл… а, сука! Здорово, новый шрам! Подбородок, ты на месте? Вроде на месте… Какого, спрашиваю, лопатка там зацепилась?!
Ах ты ж…
Пыле-плесень, притворявшаяся обычной, на самом деле не шевелилась. Пока, во всяком случае. Либо было ее здесь немного. Обычной-то хватало. Мы дрались в ней, окутанные серой дымкой, поднимавшейся все больше и больше. Дрались, как в тумане, опускающимся сырым вечером. Каждое движение, каждый шаг, и невесомые облака становятся плотнее. Задел за верстак – тш-ш-ш, добавил серого.
Кровь, смешиваясь с ней, загустела, но еще текла по лицу бурыми тягучими соплями, заляпав комбинезон, пропитав левый рукав, которым смахивал ее. Кровь, смешавшись с пылью, набрякла над глазом, размазалась по лицу, наполнив рот похрустывающим солено-медным густеющим вареньем. Блед, скалясь в пыльной вездесущей муке, наступал, стараясь заставить меня ошибиться. А лопатка так и не выходила из чехла.
Скр-р-р, а-а-а, гадость-то какая, как серпом по одному месту. Ножи скрежетнули друг по другу. Я ударил коленом, попав в подставленное бедро. Смог откинуть Бледа, но закрепить не вышло, он ушел в сторону, неуловимо и не по-человечески ловко. Такой растяжки я не видел никогда.
Раз – и юркнул под стол с инструментом, выскочив с той стороны, как черт из коробочки.
Два – на одной руке перекинул себя назад, засадив мне в плечо ногой, легко и не напрягаясь.
Три – это я отлетел в сторону, спиной врезавшись в небольшой стеллаж, опрокидывая его и падая сам, с головой уходя в пыльные сугробы.
Четыре – смог откатиться через себя, схватив что-то в левую руку и пытаясь проморгаться.
Пять – что-то оказалось увесистым разводным ключом, и жаль, что Блед успел его заметить.
Шесть – между нами оказалась конвейерная лента, ведущая куда-то в темноту и даль цеха.
– У меня для тебя есть еще сюрприз. – Блед, морщась, провел пальцами по глубокому разрезу на правой, рабочей, руке. Хрустнула раздираемая ткань, и мне довелось порадоваться успеху в виде глубокого, сочащегося темной густой кровью разреза. Ха, глядишь, дело-то может и сложиться. После такого кровопотеря играет на руку только ранившему.
– Сюрприз, говорю… – Блед растянул губы в очередной мерзкой усмешке, совсем уж непотребной, превратившей его бледный безгубый рот в лягушачью пасть. – Смотри, я пока отдохну.
Охренеть… смотрю. На разрез, на глазах покрывающийся буреющей и подсыхающей кровью. Гребаный Экибастуз…
Ознакомительная версия.
