– Да… – кивнул Глеб и поднял картечницу. – Только вот одного не пойму – как же ты привезешь героя без брони и оружия?
– Стой, я… – уверовавший было в свою победу Грубер запнулся и сделал шаг назад, но было уже поздно.
«Малыш» дал короткую очередь в правое плечо Палача. Черная броня вспыхнула искрами, держащая «Феникс» рука безвольно повисла. Грубер, захрипев, повалился на снег.
– Значит, повеселился с миной? – припомнил Глеб, подойдя ближе и взяв в прицел левую лодыжку.
– Нет!!! – из пробитого навылет металла ударила дымящаяся кровь. – Сука!!! – Грубер сел, пытаясь дотянуться до простреленной ноги.
– Это за Талоса.
– Хех… – покачал Палач головой, удивительно быстро совладав с нервами. – Вот как все обернулось. Не думал, что придется умереть от рук сослуживца. Ну, давай, заканчивай свою битву со злом, – посмотрел он Глебу в глаза.
– Уже закончил, – прошел тот мимо.
– Что? Глен. Сержант! А ну вернись, тварь! Не делай этого!!!
Вокруг остающегося посреди перекрестка генерала уже собралась толпа. Она обступила Уварова плотным кольцом. Некоторые были вооружены, но подавляющее большинство горожан стояли с пустыми руками, образуя живой щит. Несколько мужчин волокли к муниципалитету трупы двух Палачей, обмотав их веревками. С полсотни человек носились с ведрами, пытаясь отсечь жрущий улицу пожар от уцелевших изб.
– Глен, – раздался в наушниках не на шутку испуганный голос Дитриха. – Черт! Глен, они нашли меня! О боже! Что это?! Нет! Не-е-ет!!!
– Гори, падаль! – донеслось из-за домов.
– Здесь еще один! – прокричали с противоположной стороны. – Живой! Вытащите его из скорлупы! Распнем ублюдка!
Глеб подошел к окружившей генерала толпе вплотную, и та начала робко расступаться, видя, что закованный в странную броню посланник Союза даже не замедляет шаг.
– Вы идете со мной, – схватил он сковывающую руки Уварова цепь.
– Черта с два! – выскочил вперед молодой парень, тыча «Ивану» в грудь автоматом, и упал замертво со вмятым внутрь черепной коробки лицом.
Толпа загудела.
– Система, картечь.
– Стойте! Не нужно! – крикнул Уваров.
– Это военный преступник! – приподнял Глеб цепь, так, что генерал едва не оторвался от земли. – Именем Союза он арестован и предстанет перед трибуналом! Каждый, кто попытается мне помешать, будет убит за пособничество врагу!
– Ничего не предпринимайте! – вновь обратился Уваров к толпе. – Хватит трупов!
– Мне нужен транспорт, – подтянул Глеб генерала к себе.
– За муниципалитетом.
– Идем.
В толпе образовался коридор, смыкающийся сразу у генерала за спиной.
– Зачем ты убил их? – спросил Уваров, семеня за Глебом скованными ногами.
– Я лишь следовал данной присяге. Не обольщайтесь.
– Нет-нет. Это не так. Следуй ты присяге, выбрал бы другую ее строку.
– Мне понравилась эта, про защищать всегда и везде.
– Зря обманываешь себя, сынок. У тебя сегодня глаза открылись, не отводи их.
– Я предпочел бы, чтоб у вас закрылся рот, генерал. Залезайте, – толкнул он Уварова на пассажирское сиденье снегохода, а сам, вырвав дверцу и спинку кресла, сел за руль. – Прикажите им освободить дорогу.
Уваров высунулся из окна и прокричал:
– Отойдите! Не провоцируйте его! Вы все равно не сможете этому помешать!
Собравшиеся у выезда с внутреннего двора люди нехотя стали расходиться. Лязгающий траками снегоход под прицелом сотен глаз вырулил на дорогу и набрал скорость. Мертвые тела, которые не успели оттащить, с хрустом перемалывались гусеничными лентами под аккомпанемент гудящего по обе стороны пожара. Наконец машина миновала городские ворота и углубилась в лес, оставляя за собой кровавый след.
– Останься, – неожиданно произнес Уваров.
– Что? – не понял Глеб.
– Не возвращайся туда, откуда пришел. Там ты обречен. И сам это прекрасно понимаешь. Останься. Нам нужны хорошие бойцы.
– Кому это вам?
– Армии Дальневосточной Республики.
– Что за хуйня? – потряс Глеб головой, словно пытаясь отогнать наваждение. – Ушам своим не верю. Дальневосточная Республика, значит?
– Наша столица в Елизово. Это рядом с бухтой, что на месте Петропавловска-Камчатского, – невозмутимо продолжил генерал. – У нас есть четыре мотопехотные дивизии, два авиационных полка, части ПВО, разведка, небольшой военный флот и тридцать семь межконтинентальных ракет с ядерными и термоядерными боеголовками.
– Это все какое-то безумие, – нервно усмехнулся Глеб. – Этого просто не может быть. Евразийский Союз…
– …изжил себя, – закончил за него фразу Уваров. – И уже давно. Он держится только на штыках. Знаешь, с чего начался так называемый сепаратизм на Дальнем Востоке? Я тебе расскажу. Все началось с пошлейшей банальности. Людям не завезли продовольствие. Один месяц, второй… Сначала все списывали на перебои в авиасообщении из-за неблагоприятных метеоусловий. Но, когда через полгода подъели все НЗ, а новых харчей так и не прислали, народ стал возмущаться. Он собрался и пошел к штабу округа требовать разъяснений. Тогдашний начальник штаба приказал разогнать собравшихся. Приказал стрелять по людям, по своим согражданам. Но он не учел одного – солдаты тоже хотят жрать. Начальник штаба был повешен на площади перед мэрией. Вместе с офицерами, не пожелавшими встать на сторону народа.
– А вы, значит, пожелали?
– Я возглавил этих людей. Насрал на приказы из Гипербазиса о «кровавом подавлении бунта» и возглавил. Потому что так же, как ты, верен присяге. И когда я видел на улицах штабеля умерших от голода, мне не нужно было долго раздумывать. Я знал, что от меня требуется – защищать, всегда и везде.
– Голод? – недоуменно спросил Глеб. – В Союзе?! Что за чушь?
– Повсеместно. Гражданские голодают. Тыловые части сидят на урезанном пайке. И только на передовой обеспечение более или менее приемлемое. Карательные операции на своей территории – уже привычная картина. И к ним все чаще привлекают элитные части. Знаешь почему? Сытый голодного не разумеет, – усмехнулся генерал. – Мобилизованные резервисты отказываются стрелять по своим. Внутренние войска недоукомплектованы. Сибирь заполонили банды дезертиров. Европа! Кроткая, послушная старушка Европа начала вспоминать о суверенитете! Глиняные ноги колосса пошли трещинами.
– Колосса? Чертовщина какая-то. А как… Как вы разобрались с голодом тогда? Что, просто повесили начштаба, объявили о независимости, и на елках вырос сухпай?
– Мы закупаем продовольствие у Индокитая.
– Что?! – Глебу сделалось нехорошо, к горлу подступила тошнота.
– За алмазы, – пояснил Уваров.
– Но это же… Это…
