Олег Верещагин - Я иду искать. История третья и четвертая

— Я клялся в верности лишь твоему отцу, — сказал Вадомайр, — и обещал помощь твоей матери. Но я видел тебя в бою... — он повысил голос: — Вот ваш кэйвинг — кэйвинг Увальд сын Йохаллы, анлас и властелин Эргая! И кто этого не признает — умрёт.

— Останешься? — спросил Увальд. — Будь моим пати и сторменом.

— Утром меня тут не будет, кэйвинг, — ответил Вадомайр. — Я отдал и этот долг. Прощай же.

Мальчишка, сидевший внутри повозки, поднял на вошедшего глаза — измученные, тоскливые. Он не был ни истощён, ни избит, неплохо одет, в выгородке стояла низкая кровать, столик с кувшином воды... Но от правой щиколотки к стене тянулась прочная цепь, расклёпанная снаружи толстой доски.

Вадим присел на край ложа и внимательно осмотрел данвэ. Пленный не опускал взгляд зелёных глаз. Но в них — на самом дне — дрожала капелька молящей покорности. Раньше её не было. Когда били — не было. Когда почти забили — не было. И когда он кидался на выкупившего его Вадомайра с камнем. И когда пытался бежать — раз, другой, третий... восьмой. Недавно, уже когда Вадомайр был в море.

Теперь появилась. Всего лишь капелька. Но Вадим был уверен, что со временем там только это и останется — дожать можно. Дожать теперь только вопрос времени. А потом спрашивать. Он ответит.

Вадим вздохнул  и зелёные глаза данвэ изумлённо дрогнули. Выложил на колено принесённую с собой вещь и спросил:

— Что это такое? Откуда это у ваших?

Данвэ быстро посмотрел на вещь и снова поднял глаза. Покривил губы. Промолчал.

Вадим вздохнул снова и достал ключ:

— Я дам тебе коня и еду, уезжай. Я не хочу тебя ломать. Когда ты настолько сильней — это просто нечестно... А до разгадок доберусь сам.

Он переложил пистолет на кровать и встал. И услышал сипловатый ломающийся голос данвэсского мальчишки, говорившего по-анласски почти чисто, хотя некоторые слова приходилось угадывать по смыслу:

— Это гражданский пистолет. У моего отца такой. Откуда ты его взял, анлас?

В высокое окно замка постучалась пышная зелёная ветка. Кэйвинг Синкэ Алый Клинок сын Радды, анлас из анла-тэзар, властитель Галада, подойдя, распахнул окно и, впустив весенний воздух, вдохнул его полной грудью.

— Люблю это время, — сказал он и, повернувшись, сел на подоконник. Некогда красивое мальчишеское лицо обезображивал длинный шрам, закрывший навеки левый глаз. — Вдохнёшь этого воздуха — и не надо пить вино, — он поднял в левой руке золотой кубок с чеканкой, наполненный молодым виноградным вином, подарком кэйвинга Увальда сына Йохаллы, властелина Эргая.

— Не пей, — откликнулся человек, сидевший у тяжёлого малахитового стола в мягком кресле. В отличие от Синкэ, одетого в синюю с золотом тунику, короткие штаны и сандалии, его собеседник был затянут в тугую кожу и обут в высокие мягкие сапоги, а на поясе висела не только сакса, но и длинный меч.

Кэйвинг Вадомайр Славянин, властелин Йэни Асма, приехал в гости к своему другу. Они не виделись не слишком долго — но за это время в жизни произошли немалые перемены.

— А ты всё так же не пьёшь вино, — весело заметил Синкэ. — Такой же, клянусь топором Дьяуса! — Вадомайр усмехнулся углом рта, и Синкэ поспешил сменить тему разговора. — Ну, рассказывай, как ты переманивал людей у всех соседей подряд? Говорят, что Ротбирт Стрелок у тебя сидит во главе стола, а в подвалах ты держишь кучу гномов и они варят тебе золото из свинца? И что твой щитоносец — вообще данвэ?

— Говорят разное... — неопределённо протянул Вадомайр. — Так рассказать, как я жил и что делал?..

...В конце зимы, после разгрома флота данвэ у Эргая, властитель хангаров поутих, перестал грозиться выжечь и вырезать всех «рыжеволосых демонов» — и анласы упоённо занялись сразу двумя междуусобицами: на севере Бёрн неуклонно расширял свои границы, а на юге соседи дружно отколотили Остан Эрдэ, напавший на Галад и Эндойн. Метельной ледяной горной ночью, когда горные великаны трясли скалы на побережье, швыряя с них лавины вниз, три сотни храбрецов из Эндойна, Эргая и Галада, объединившись под рукой Вадомайра Славянина с его небольшой дружиной, ушедшей с ним после Эргайского Сражения, прошли с лошадьми по горным тропам — ледяными карнизами — и налётом взяли три хангарских крепости, защищавших проходы в хребтах, а потом обрушились в плодородные долины и на город-порт Балны Хун. Вадомайр собственноручно срубил голову сююджи Балны Хуна и в кожаном мешке с мочой и калом отослал правителю Ханна Гаар. Дружина подняла парня на скрещённых мечах и крикнула кэйвингом нового княжества — Йэни Асма, «Молодых Гор». Дважды за два месяца хангары многими тысячами подходили к горным крепостям — и откатывались, оставляя трупьё, под градом насмешек, улюлюканья и свиста со стен — анласы только что не мочились им на головы и всячески поносили Чинги-Мэнгу, крича, что их вождь давно убил хангарского бога. Хангары из окрестных урханов тайком убегали к анласам — целыми айалами; под властью страшных рыжих северян жилось куда легче, чем под властью своих сюууджи и датханов. Приходили и анласы — из разных мест, крестьяне и ратэсты, искавшие кто чего, но готовые служить молодому вождю... Однако, сказать правду, Вадомайр никого не переманивал под стяг с Зимородком специально.