убедился в правильности своего первого предположения о месте их пребывания.
Но его начала разбирать усталость: почти весь день он провёл за рулём, и путь по пустыне для водителя, даже для опытного, был занятием непростым. А ещё нужно было учесть то обстоятельство, что ему предстояла и ночь за рулём.
– Надо поспать хоть немного, – наконец произнёс Горохов, пряча секстант во фляжку.
Они вернулись с адской жары в уже охлаждённую машину, и от удовольствия Миша даже закряхтел. Да, попасть с шестидесяти градусов в тридцать пять – настоящее удовольствие.
– Андрей, дай сигаретку, – попросил Миша, и Горохов отдал ему всю пачку: кури; а сам снял пыльник и, настроив кондиционер, поудобнее устроился на широком водительском кресле.
***
Миша, кажется, так и не заснул: в пепельнице шесть окурков, а в кабине совсем прохладно, не больше двадцати семи градусов. Шубу-Ухай, увидав, что уполномоченный открыл глаза, обрадовался.
– Проснулся? Аяз сказал, что через полчасика можно ехать.
– Чем это пахнет? – интересуется уполномоченный.
– А, так это Аяз мясо уже принес и воду. Мясо я сюда положил, – Миша указывает на заднюю полку за сиденьями, – там оно, пахнет вкусно, да? А воду я в кузов бросил.
И тут Андрей Николаевич чувствует, что ему нужно откашляться, он вываливается из кабины машины и, даже не закрыв дверь, выпуская из кабины прохладу, начинает кашлять. Кашлять и выплёвывать слюну с кровью. Проходит, наверное, две минуты, прежде чем кашель прекращается. Теперь он может дышать.
Горохов смотрит на часы: седьмой час. Он собирается ещё раз, оглядывает своё оружие, достаёт рюкзак, пакет с провизией, раскладывает её и говорит:
– Нужно поесть побыстрее, да ехать.
– А чего ты торопишься? – Андрей Николаевич чувствует, что Миша не хочет, чтобы Горохов оставлял его тут.
– Хочу засветло проехать побольше, – отвечает уполномоченный и отрезав большой кусок вяленой птицы, спрашивает: – Так ты помнишь, что нужно сделать, если я не появлюсь в течение шести суток или Аяз вернётся один?
– Убить… Его и Гупу, – нехотя отвечает Миша. Он не прикоснулся к еде, он опять закуривает, и Горохов, видя это, отбирает у него полупустую пачку. – Хватит уже, это мои последние сигареты, – и добавляет: – Ты должен отвести мою жену на север, Шубу-Ухай, ты мне обещал.
– Я помню… Ага, – отвечает Шубу-Ухай и продолжает курить. Он кивает: отведу. – Но ты лучше возвращайся, Андрей, нам вдвоём легче будет на север идти.
Видок у него кислый, и Горохов думает, как бы поддержать его, что ему сказать, но не находит нужных слов и только говорит:
– Ладно, жди, – и тут же добавляет: – Но только шесть суток.
Больше им не о чем говорить до того самого момента, когда с дюны спускается Аяз. Тогда Миша открывает дверь, вылезает из кабины, уступает ему место.
– О, как у вас тут хорошо! – Оглы рассматривает кабину грузовика, который, возможно, скоро станет его. Он подносит руку к кондиционеру. – О, хорошо дует.
«Дует отлично».
Уполномоченный глядит, как Аяз укладывает свой небольшой рюкзак за спинку кресел. Усаживается поудобнее, потом смотрит на Горохова: всё, я готов ехать. И тогда Шубу-Ухай говорит:
– Ну, я жду тебя.
– Жди, Миша, – отвечает Горохов, улыбнувшись товарищу. И тот закрывает дверь кабины.
– Ну, Оглы, – уполномоченный включает первую передачу. – В какую сторону рулить?
А тот, посмотрев на него странным взглядом, вдруг говорит:
– «Оглы» – это не имя.
– Не имя? А что же это? – удивляется Андрей Николаевич.
– Это значит… Что-то типа обозначения отчества. Моя фамилия Халип, имя Адыль, а имя моего отца Аяз. Оглы значит сын Аяза.
– О, как у вас всё непросто, значит, и я, и Миша звали тебя неправильно; ладно, исправимся, – говорит Горохов понимающе. – Ну так что, Халип Адыль Аяз Оглы, куда ехать?
Тот опять смотрит на него странно и потом наконец произносит:
– Сначала на юг, километров двенадцать или пятнадцать, а там будем смотреть.
«Будем смотреть? У тебя, дружок, не только имя непростое, у тебя ещё поиск пути особенный».
Но спорить с ним Горохов не собирается, он выводит машину из тени большой дюны на уже не столь обжигающее солнце и берёт курс на пологий участок между барханами, который как раз находится в южном от них направлении. А ещё он на прощание смотрит в зеркало заднего вида и видит Шубу-Ухая, которой вышел из тени дюны и глядит вслед удаляющемуся грузовику.
Глава 46
Оглы. Горохов всё равно зовёт его про себя так. Карие глаза, чёрные волосы без седины, медная кожа. Оглы смотрел вперёд, покачиваясь в такт грузовику, который переваливался через «хвосты» барханов, этот человек, судя по всему, развлекать Андрея Николаевича разговорами не собирается.
«Неужели пять суток сможет промолчать?».
Уполномоченного это не устраивает.
«Морщин почти нет, респиратор рваный какой-то, старый. Одежда плохая. Ботинки – шнурки не завязаны. Его вообще не напрягает пустыня, шестьдесят градусов в тени… Он расслаблен, – Андрей Николаевич нет-нет да и бросит взгляд на попутчика. – Проказу вылечил, говорит. Как? Если в городе расскажет, как это сделать, денег получит больше, чем просил у меня, – машина взбирается на небольшое плато, тут нет песка, грунт почти ровный, уполномоченный топит педаль газа, пока позволяет пустыня. Но всё равно поглядывает на попутчика. – Он как минимум ровесник Миши, но и близко не выглядит, как охотник. А винтовка его! Он её не чистил… месяц? Магазин затёртый. Пыль на затворе смешалась со смазкой, он в деле может просто заклинить, причём в любой момент. Или он не пользуется оружием? А варана как добыл? Или это ему Гупа помогла?».
Вопросы, вопросы, вопросы… У Горохова их десяток наберётся, не меньше.
Нужно начать с ним говорить, уполномоченный не сомневается, что этот человек – кладезь ценнейшей информации.
«Нужно найти тему – по делу, по существу, чтобы не казалась простой болтовнёй».
И он её находит:
– Адыль… Пока к тебе ехали, видели следы даргов… Их тут много?
– Нет, не много, – коротко отвечает Оглы. Он даже не посмотрел в сторону Андрея Николаевича.
– Но всё-таки есть, – констатирует уполномоченный. – Нужно держать оружие наготове. Ночью ехать нужно аккуратно? Скоро нужно будет фары включать. Или поедем медленно, на малых оборотах и на подфарниках?
– Нет… – Оглы, кажется, ни о чём не волнуется. – Езжай спокойно.
– Спокойно? – сомневается Горохов. – Вообще-то не хотелось бы получить пулю в лобовое стекло.
– Никаких пуль не будет, – заверяет его Адыль.
– Не будет? – не верит Андрей Николаевич.
– Нет, – отвечает Оглы и наконец начинает говорить развёрнуто. – Сильные племена уходят на восток, на Пермь, там перебираются на правый берег, находят оружие и уже оттуда идут на север. Западные
