К вольным отрядам в английской армии было тогда двоякое отношение. С одной стороны, они были неплохим подспорьем для действий регулярной армии, тревожа противника, так же как, в свое время, действовали партизаны в тылу врага. С другой стороны - с ними распространялась как зараза: пьянство, грабеж, воровство. Дело в том, что половина солдат в таких отрядах составляли разбойники и убийцы, выпущенные из тюрем приказом короля, что бы хоть таким образом пополнить ряды своей армии. Вторая же половина состояла из авантюристов, вроде меня и профессиональных наемников.
Можно было бы, конечно, когда подсохнут дороги, бросить все и рвануть в Ла-Бонапьер напрямую, но я уже в достаточной степени набрался опыта, чтобы понимать, что это в большей степени рискованно. Небольшие банды разбойников, трупными червями кишащие на дорогах Франции, нам были не страшны, но орды мятежных крестьян или отряды наемников убьют и ограбят без всякого зазрения совести, стоит нам только попасть им на глаза.
- Когда я в возрасте… Точно, мне тогда было шестнадцать… Я убил шотландца… Тогда я был оруженосцем у…
Я посмотрел на своего случайного собутыльника. Длинные, жирные, с проседью, волосы лежали на его плечах неопрятными прядями. Бородка, грязная и неровная, была всклокочена от неоднократного запускания в нее грязных и жирных пальцев, глаза - бессмысленны и мутны.
'Шестнадцать, а выглядишь не меньше, чем на сорок пять. Ну и несет же тебя! Ты, мужик, еще Октябрьскую революцию вспомни! - затем, неожиданно вдумавшись в это словосочетание, я беззвучно засмеялся. - Ха-ха-ха! Ну, я и выдал!'.
Бросив еще взгляд на рыцаря, понял, что у того разум с телом окончательно разошлись в разные стороны. Поднялся, кинул монету на стол рядом с пустым кувшином и стал пробираться к выходу. Уже подходя к двери, вдруг неожиданно понял, что решил идти в поход. Когда оно ко мне пришло и на чем основывалось, этого я так и не понял. Ни сейчас, ни позже.
- Дьявол! - в сердцах кинул кто-то из лучников. - Три дня стоим под стенами этого городишки и все взять не можем!
- А что ты хочешь?! - откликнулся второй стрелок. - Эти горожане, хоть и не солдаты, но свои жизни им дороги, как и нам! К тому же никто из них не хочет, чтобы его жена легла под тебя, Томас из Верхувена!
- Верно, Грег! Но верно и другое! Мы пришли за деньгами и их женщинами! И не уйдем отсюда, пока не получим и то, и другое!
Голос, вмешавшийся в разговор лучников, я уже знал. Это был один из двух командиров. Томас Скит. Седой узколицый мужчина с жестким взглядом. Восемнадцать шрамов на теле и на лице, вместе с двадцатью годами непрерывных сражений, говорили, сами за себя. Скит был родом из Нориджа и начинал свою карьеру стрелком, сражаясь против шотландцев. Ему везло. Он был не только смел и ловок, но и умен. Разбогатев, набрал свой собственный отряд. Сейчас он сидел, скрючившись, за остатками изгороди в ста пятидесяти шагах от стен города и в пяти метрах от меня. Его латники остались в лагере, получив день отдыха после вчерашнего неудачного штурма. Томас Скит, который терпеть не мог неудач, которые подрывали его ореол любимчика судьбы, сидел сейчас здесь вместе со своими стрелками, пытаясь разговорами и шутками подбодрить их. Мне бы тоже не мешало чуть больше бодрости. Первый штурм, состоявшийся вчера днем, произвел на меня страшноватое впечатление. Мне еще повезло, что я шел во второй волне наступавших и практически не успел вступить в бой, как трубы сыграли 'отступление', но тот ужас, что увидел под стенами, вместе с дикими стонами, лязгом железа, свистом стрел и жужжанием арбалетных болтов еще с полчаса тряс мое тело. Продолжили это дело кошмарные картины, изрубленных, сожженных смолой и обваренных кипятком, тел, которые всю ночь тревожили меня, заставляя просыпаться в холодном поту. Да и сейчас несмотря на затишье, удовольствия я не испытывал из-за трупного запаха, который доносил до меня ветерок из-под крепостных стен.
'Вчера не менее трех десятков положили. Да раненых… - аздавшийся грохот и вслед ему крики, заставили меня отвлечься от мыслей, приподнять голову и посмотреть поверх плетня в сторону города. Чуть левее от меня, рядом с городскими воротами, была брешь, проделанная двумя катапультами. Сегодня третий день, как они бросают камни. Правда, сейчас у нас осталась только одна осадная машина, и та была на последнем издыхании. Брешь, пробитая ими, была довольно убогая, поскольку огромные камни снесли только верхнюю треть стены, и горожане за ночь заполняли пробоину бревнами и тряпьем. Но вот сейчас удачно попавший камень разнес эту наспех сделанную защиту вдребезги. Осколки стены, перемешавшись с бревнами и бочками, брызнули в разные стороны. Отрывисто затрубили рога. Похоже, граф, воодушевленный удачным выстрелом, решил начать штурм. Солдаты, в свою очередь, вдохновленные удачей стали закричали:
- С нами Бог и Англия!! Святой Георгий!!
Несколько раз глубоко вдохнул и выдохнул воздух. Выпрямился. Поднял щит, пальцы правой руки до боли сжали рукоять меча, мгновение колебался, а потом сорвался с места. Обежав плетень, понесся что было сил к городу. Вокруг меня уже рвали воздух крики и стоны раненых, заглушая на какие-то мгновения свист стрел и гудение арбалетных болтов, пронизывающих воздух. Следом за мной бежали мои люди, а также два десятка латников, во главе которых меня поставили на этот штурм. Восемь из них, помимо оружия, тащили с собой две длинные лестницы. Вдруг бежавший впереди меня солдат, как-то странно дернулся на бегу и, не издав не звука, рухнул на землю. Сейчас я, как и любой другой солдат, был зациклен только на себе, наверно, поэтому не ощутил ничего при виде его смерти. Даже короткий взгляд, вычленил почему-то не лицо или тело, а стеклянные глаза, слепо смотрящие в небо и оперенную стрелу, торчащую из горла. Но его смерть не прошла для меня бесследно, заставив рефлексы автоматически сработать - вздернуть щит вверх, чтобы прикрыть голову. В этот самый момент в верхний край щита ударила арбалетная стрела, расщепив его.
Все это расстояние до городских стен я бежал, честно говоря, плохо соображая, что делаю, управляемый не рассудком, а только одной - единственной мыслью, бьющейся под сводами черепа: - Чему быть, того не миновать!'.
Когда до стены оставалось ярдов тридцать, воздух над нами загудел мощно и сильно, после чего раздался грохот, который тут же перекрыли крики и стоны людей. Новый камень, ударивший в брешь, снес еще с пол ярда стены, а вместе с ней десяток защитников города. Этот успех укрепил дух и словно влил новые силы в ряды атакующих. Над рядами наступающих английских ратников и рыцарей с новой силой ударили в воздух кличи - девизы английской армии:
