*******
В гостиной тишина, недопитый чай в кружках давно остыл, конфет съедено не много. На одном кресле сижу я, на другом - Андрюшка с задранной штаниной на правой ноге. Мать обработала опухоль какой-то мазью. Обнимашки и целовашки закончились. После них позвонил отец Стёпки, попросил всё ему объяснить, но рассказывать тогда было нечего. Потом заварили чай и вот...
Родители держаться за руки на диване и смотрят на нас разными взглядами: отец хму-рится, мать изумлена. Пока я рассказывал выдуманную историю, отец Стёпки позвонил ещё раза два, а последний звонок вообще вывел моего папу из себя, и он ответил резко.
- Собственно, вот короткая история о случившемся, - пожимаю плечами и отхлёбываю холодный чай.
- Ты безбашенный, - говорит отец. - Кто хоть тебе написал? Ты помнишь номер? За этих тварей можно зацепиться?
- Ничего нет, - пожимаю плечами. - Телефон у меня отобрали, а письмо я удалил. Адреса в Питере не знаю. Они везли нас с мешками на головах.
Отец вздыхает и потирает лицо руками.
- Боже. Что мы теперь скажем Николаю? Он Маринку потерял две недели назад, а тут ещё и сын. Ты уверен, что Стёпку убили насмерть?
Поджимаю губы.
- Да, - киваю. - Попали в голову потому что.
- А как обратно возвращались? - спрашивает отец.
Вот тут у меня слабинка. Обратной дороги по сути не было. Твари переместили меня мгновенно, но я придумал, что в тот же день уехали прямым до Саратова. Существует ли такой рейс, и прокатит ли отговорка с полицией?
- Надо было сказать нам, - говорит мать. - Ты подверг опасности себя и друзей. Видишь, во что это вытекло!
- Вы бы не поверили, - отвечаю. - И тут я не виноват. Они стреляли нам в спины. Могли попасть в кого угодно... Это мог быть не Стёпка, а я или Андрей. Я не хотел брать Серёгу и Стёпку, но они сами напросились. Тем более, билеты было купить проще Серёге. В общем, пусть Стёпка и погиб, но мы сами решили пуститься в это путешествие. Мы знали, что можем погибнуть в любое время.
- Да, но как я Николаю это скажу? - вздыхает отец. - Ты представляешь, сколько проклятий он пошлёт нам в спину?
- Для меня было главное - спасти Андрюшку! - отвечаю.
- Петя, - вдруг вставляет мать. - Твой старший сын спас жизнь младшему. Он вернул счастье в семью, неужели ты не сможешь отплатить ему тем же? Поговори с Николаем. Не отправишь же ты Тёмку на это дело. Мальчик и так пережил много. Я с тобой потом ещё серьёзно поговорю.
- Да не надо со мной говорить, - вздыхает отец и смотрит в сторону. Ночник освещает лишь половину его лица, кажется, и оно постарело. - Я всё сделаю. И нужно делать прямо сейчас.
- Да. Стёпа был хорошим мальчиком, но тебе было бы печальнее, если бы пуля попала в спину Тёмке, а не в спину Стёпы.
- Да тут и несоизмеримо, конечно, просто нужно было бы сразу сказать нам! - тихо вос-клицает отец, пожимая плечами, но в мою сторону не смотрит.
Воцаряется тишина, и я поджимаю губы. Даже отец, даже мать сейчас косвенно присут-ствовали при моём выборе и одобряли моё решение. А мне грустно. Чувствую себя подлым, и никакие доводы не уничтожат мои ощущения ещё очень долго.
- Ладно, поднимайтесь наверх, примите душ пока, а я поговорю сейчас с Николаем, - вздыхает отец.
Нас не надо долго упрашивать. Я возвращаюсь в родную детскую. Вроде был в ней не-сколько часов назад, но та будто чужая, а эта - своя, настоящая детская восемнадцатого августа, которая принадлежит только мне и брату.
Андрей тут же скрывается в душе, и пока он моется, я быстро включаю компьютер и пишу письмо на ящик Серого, где коротко излагаю выдуманную историю нашего путешествия. Прочтёт ли? Решаю отправить ему СМС, но вспоминаю, что телефон разбил, а номера не помню. Ну и чёрт с ним.
Андрюшка выбирается из душа, и я занимаю ванную комнату. Первые секунды вода кажется чем-то чуждым. За прошедшие дни в привычку вошли иные инстинкты: скрываться, убегать, испытывать боль. Кстати, о боли.
Трогаю рану на затылке, ощущаю её под пальцами, но болит только при нажатии. Вспоминаются парни а-ля Арнольд, Шаман, Буратино.
Всё это в прошлом. Всё в прошлом! Я вернулся, в настоящее время!
Пока я вновь привыкал к душу, мать атаковала Андрея и любила его в своей комнате обильными обнимашками, снова намазала его ногу мазью. Выйдя из душа, я останавлива-юсь в тёмной детской и прислушиваюсь к голосам внизу. Тишина, но кто-то поднимается.
На пороге появляется отец. Оставив дверь открытой, чтобы частица света проникала внутрь, он приближается ко мне. Лицо скрывает плотная тьма, и я не вижу глаз.
- Николай, конечно, в шоке, - тихо произносит он. - Идёт сюда сейчас. Кажется, будет жёсткая ночь. Но мне всё-таки хочется, чтобы ты сказал правду. Хотя бы мне.
- Какую? - хмурюсь.
- Хотя бы ту, которая объяснит, почему Андрей провёл в подвале полмесяца, а его одежда как новенькая.
Сердце обливается холодком. Я закидываю мокрое полотенце на плечо и пожимаю пле-чами.
- Я вёл себя достойно, - говорю. - Я хотел спасти Андрюшку, и я спас его. За Стёпкой не уследил, но Андрюшку спас! Как я это сделал... тебе лучше не знать правды до конца. Со мной произошло почти то, что я рассказал, ну может мелкие нюансы не совпадают.
Отец недолго помолчал, пока тишину не прервал звонок в дверь. Тогда папа вдруг обнимает меня и говорит:
- Я люблю тебя, Тёмка. И я так горжусь тобой.
И я обнимаю в ответ.
Отец уходит, а я забираюсь под одеяло. Связываться ни с кем неохота. Я просто смотрю в темноту комнаты, и перед глазами проносят кадры недавнего путешествия, которое забудется ещё нескоро, а где-то внизу дядя Коля плачет и причитает. Мимо комнаты проносятся шаги мамы, спускаются по лестнице. Через минуту робко открывается дверь и заглядывает Андрюшка. Внезапно в пижаме, которую никогда почти не носил, если мама не замечала. А ведь крадётся почти неслышно, подлец.
- Ты спишь? - спрашивает.
- Нет, - отвечаю. - Мне не до сна.
- А можно я к тебе?
- Забирайся, - откидываю одеяло, и братишка заползает под него, как всегда, когда боялся грозы. Теперь мы лежим, и в темноте я слышу его дыхание.
- Сейчас полицию, наверное, вызовут, - тихо говорит Андрей.
