предложения и абзацы, то прерываясь, то вновь спеша прибиться к строке.
«Капитан Василиса Ткаченко с некоторых пор избегает не только исповеди, но и любых разговоров с духовным наставником. Это не может не быть тревожным признаком, ведь еще недавно она была верной дочерью Церкви. Лицо ее отражает душевный непокой, поступки и речь резки, импульсивны и нерациональны. Состояние души любого капитана крайне важно для флота, но я не стал бы обращаться к вашему высокопреосвященству, если бы меня беспокоил один только этот факт. Я постарался бы справиться с ситуацией сам, если бы она не явилась всего лишь предвестником и спутником другого несчастья, кое не объяснить иначе, как кознями врага рода человеческого.
Вчера с «Анакина Скайуокера» была запущена термоядерная ракета с самонаведением на чужой двигатель. Мне доподлинно неизвестно, произошло это по тайному приказу капитана или же, как гласит официальная версия, имело место случайное срабатывание пусковой установки. Так или иначе, вмешательство дьявола здесь не вызывает сомнений – в разум капитана или в электрические сигналы цепей управления, в конечном счете все равно. И это вмешательство имело трагические последствия: был уничтожен ГС-крейсер «Ийон Тихий».
Ваше высокопреосвященство, в этой войне против нас стоят не только обычные противники – государства и миры. Против нас выступили силы зла. Какой бы ни казалась видимая причина этого удара, он нанесен ими. Мы всегда готовы к борьбе с этим врагом. Но, чтобы посрамить дьявола, а не пасть в неравном бою, потребуется вся мощь и влияние матери нашей Церкви, а не одно лишь рвение скромного священнослужителя, ни в коей мере не способного претендовать на лавры святых. Я прошу вас не оставить без внимания происки врага и организовать достойный отпор.
Епископ Ян Гурский».
– Даже уезжать не хочется, – расслабленно промолвила Салима.
Суматошный день был позади. Мересанцы покинули станцию на своем ободранном линкоре, «Максим Каммерер» загружен сырой платиной и урановой смолкой. Впереди – утро, пара ободряющих слов здешнему контингенту, отбытие, возвращение к заждавшимся делам. А сейчас – краткая передышка, тонкая прослойка ночи между вчера и завтра, стремительно тающая с каждым мгновением.
– Нет проблем, – брякнул Хайнрих. – Оставайся. Капитаны будут счастливы до охре… в общем, до опупения счастливы, что мне не до них.
Она тихо засмеялась.
– Правильно, остаться тут, а политика – по боку. Пусть другие с ней разбираются, – смех стал грустным. – Может быть, когда-нибудь. Но не теперь, когда идет война.
Ее голова лежала у него на груди, взгляд слегка затуманен. Хайнрих блаженно улыбался, глядя куда-то в потолок.
– Выйдешь за меня замуж после войны? – спросил он с новой надеждой. Она ведь обещала подумать. Может, надумала уже?
Она молчала долго.
– Ты всерьез намерен на мне жениться?
– Я говорю тебе об этом каждый день! – он укоризненно покачал головой. – И каждую ночь подтверждаю.
Он провел рукой по волне черных волос, поднял пальцем тонкий подбородок, чуть повернул к себе, чтобы заглянуть в глаза.
– Ты не выйдешь за меня, – сказал понимающе и разочарованно.
– Ты сам-то осознаешь, на что хочешь подписаться? – спросила она мягко и снисходительно. – Муж координатора – волей-неволей политическая фигура, неважно, король он или консорт. Всегда быть в центре внимания корреспондентов и шпионов, бестактных просителей и сумасшедших террористов. Постоянно следить за собой, постоянно находиться в напряжении. Надевать на приемы официальный костюм, есть ножом и вилкой, выбирать слова…
– Я привыкну, – пообещал он. – Научусь выражать свои мысли без мата, честное слово.
– Поверь, мне все равно, как ты говоришь, – она с нежной улыбкой прижалась щекой к его щеке. – Для меня важно, что ты делаешь, и это мне нравится.
Он невольно ухмыльнулся. Такое признание дорогого стоит.
– Салима, я сделаю все, чтобы тебе не пришлось меня стыдиться. Я стану таким, как ты хочешь.
Она вновь негромко засмеялась.
– Хайнрих, я люблю тебя такого, какой есть. Мне больно будет видеть на твоем месте издерганную мумию, замученную приличиями. Я хочу, чтобы ты оставался собой, в том-то и беда.
«Сайрес Смит» ушел. Подзадержался здесь Миленич, небось проклинает последними словами шнурогрызущих мегавошек, из-за которых проторчал у Нлакиса лишние полмесяца.
– Вызывает «Райская молния», – доложили связисты.
Мрланк – тут же радостно всплыло по ассоциации. Но нет, конечно же, на экране был Ххнн Трагг.
– Мы загрузились. Кто теперь в вашей эскадре главный? Ты, Гржельчик?
– Я, – проворчал он.
– Можно нам уйти?
– А то нет. Ты к Раю пойдешь, Хрен?
– Ну неужели к Ханту? – бывший старпом позволил себе улыбку.
Йозеф поколебался. Он пока не понимал, может ли доверять Ххнну. Мрланку бы доверился без раздумий, но что толку рассуждать о несбыточном? «Молнией» командует Ххнн.
– Хрен, заскочи ко мне перед убытием, – попросил он. – Нам надо поговорить.
– Так говори, – Ххнн не понял. Йозеф снова засомневался. Доверить – не доверить? А-а, можно подумать, у него есть какой-то другой вариант!
– Дело интимное, – проскрипел он. – Не для открытого канала связи.
Лицо шитанн слегка вытянулось.
– Гржельчик, ты что имеешь в виду?
– Наедине скажу. Пожалуйста, Хрен. Чем ты рискуешь? Если тебе покажется, что я тебя обидел – укусишь меня, и дело с концом.
Все, что говорится по радио, записывается. Должно быть, аналитики в штабе изрядно повеселятся, прослушивая эту запись. Ему было плевать. Пусть сочтут, что он желает вкусить ласк шитанн в обмен на разрешение покинуть орбиту Нлакиса. Пусть вообще думают, что хотят. Все равно он скоро умрет. Лишь бы не догадались о том, зачем ему на самом деле нужно пообщаться с Ххнном тет-а-тет.
Ххнн подумал так же.
– Знаешь, Гржельчик, – заявил он, входя, – что-то я за тобой раньше не замечал склонности к интиму с кем попало.
– И правильно, – буркнул Йозеф. – Слушать надо как следует. Я не об интиме упоминал, а об интимном разговоре. Почувствуй разницу.
Шитанн уселся в кресло с явным облегчением.
– Кофе будешь? – Гржельчик помнил, что вампир вроде как не приветствует алкоголь. – Или чай? Угощать тебя реттихи смысла не вижу.
– Все равно что, – отмахнулся он. – Наливай и выкладывай.
Йозеф вздохнул.
– На орбите Рая сейчас должен находиться «Анакин Скайуокер».
Ххнн кивнул. Видел крейсер, уходя к Нлакису.
– Им командует Василиса Ткаченко.
Он припомнил цветущую женщину с уложенной вокруг головы светлой косой. Не была б она такая злая, к интиму с земным капитаном он отнесся бы с гораздо большим энтузиазмом.
– Я тебя прошу, Хрен: встреться с ней. Так же, как со мной, с глазу на глаз.
– А если она не захочет встречаться со мной с глазу на глаз?
– Блин! Сделай так, чтоб захотела. Попроси как следует. Как я – тебя.
Ххнн с сомнением хмыкнул.
– Мне надо, чтобы ты передал ей несколько слов, только и всего. В обход каналов связи.
– А чего сам не сказал?
Чего, чего! Как говорить с бабой, захреначившей в тебя термоядерной ракетой? Йозеф не стал отвечать. Не сказал, и все.
– Передай ей вот что, Хрен. В тот день, когда я ушел от Рая, в
