Антонов словно выключился из реальности: закинув автомат за спину, он принялся осматривать странную установку, словно она и была главной целью его участия в этой опасной экспедиции. Он водил руками по металлическому кожуху, касался труб и проводов, заглядывал в маленькие, круглые, похожие на иллюминаторы окошки.
Бука стащил с головы шлем — и его примеру последовали остальные.
— У нас мало времени, — устало сказал Маус. — Хочу, чтобы вы все знали: все слишком серьезно, чтобы кто-то из вас что-то пропустил или не дослушал. Могут погибнуть тысячи людей, и сейчас их жизни в ваших руках.
— Вы кто такие? — вперед вышел высокий седой мужчина в очках. — По какому праву вы срываете нам работу? Здесь проводится эксперимент государственной важности, и я не позволю…
— Вы руководитель проекта? — оборвал его Бука. Он подошел прямо к этому человеку, заглянул ему в глаза своим странным, пронзительным взглядом. Сейчас, со своими длинными, свалявшимися в болотной грязи волосами, с болезненно бледным лицом, с черными кругами вокруг огромных глаз, со впалыми щеками, заляпанными его же собственной кровью, Бука выглядел особенно жутко.
Седой невольно отступил на шаг, но быстро вернул себе самообладание и, сунув руки в карманы халата, с достоинством произнес:
— Киселев, Александр Игоревич, академия наук СССР. Собственно говоря, академик. А с кем имею честь?..
— Слушай меня, Киселев, — продолжая надвигаться на ученого, сказал Бука. — То, чем вы здесь занимаетесь, меньше чем через час убьет вас. — Он ткнул длинным твердым пальцем в грудь академика. Тот болезненно поморщился. — А затем — еще многих и многих людей…
— Что за беспочвенные обвинения? — побледнев и отстраняя Букину руку, произнес академик. — По какому, собственно, праву…
— Кстати, зачем вам такие мощности? — поинтересовался Антонов со стороны агрегата. — Целый энергоблок работает на одну эту вот установку, плюс четыре резервных… Что это за эксперимент такой, а?
— Это государственная тайна, — быстро сказал Киселев, ища поддержку в глазах коллег.
Коллеги молчали, глядя на ствол руках Мауса. Сталкер выглядел решительно и следил за тем, чтобы никто не выпал из зоны его внимания. Он уже пришел в себя после легкой контузии и теперь пытался сориентироваться в этом помещении, прикидывая, откуда следует ждать неприятных неожиданностей. Кроме этих широких дверей за спиной, входа в этот зал вроде бы не было видно. Но было совершенно очевидно, что скоро сюда подоспеет спохватившаяся охрана комплекса — и тогда здесь станет жарко.
— Да не такая уж тайна, — продолжая оглядывать установку, сказал Антонов. — Проект «О-сознание», верно?
— Откуда вы… — лицо академика вытянулось.
— Неважно, — сказал Антонов. — В любом случае, этот эксперимент провалится.
— С чего вы взяли? — с вызовом произнес Киселев. — Кто вы вообще такой?
— Я тот, кто прекрасно знаком с вашими работами в области манипуляции массовым сознанием, — сказал Антонов. — Я физиолог и занимаюсь последствиями вашей, с позволения сказать, работы…
— Что вы несете? — академик недоуменно передернул плечами. — Какие могут быть последствия у еще не произведенного эксперимента?
— Очень неприятные последствия, — помрачнев, сказал Антонов. — Я понимаю: здесь работают на «оборонку», наш ответ на «стратегическую оборонную инициативу», программу «звездных войн». Идея, конечно, хороша — не можем ударить по врагу, ударим по его мозгам. А не можем ударить избирательно — врежем по площадям, так чтобы у целого континента мозги заклинило, верно? Для этого и нужна мощность целой АЭС.
Лицо академика залила краска. Непонятно, то ли от внезапного разоблачения, то ли от возмущения такими безапелляционными заявлениями.
— Да как вы смеете… — с негодованием начал он, но Антонова было уже не остановить:
— Насколько я знаю, есть и еще одно направление проекта: планируется работа по промыванию мозгов населению, по сплочению советского народа в единый монолит — последнее усилие против развала Союза. Но, увы… Проект будут неоднократно реанимировать, работа по нему будет продолжаться вплоть до 2006 года и останется от него лишь название — «Монолит». И ничего хорошего из вашей работы не выйдет: чудовище, которое вы создадите, сожрет тех, кто его породил…
Среди персонала лаборатории начался возмущенный ропот.
— А ну тихо там! — гаркнул Маус, яростно водя стволом винтаря. — Слушаем внимательно, делаем выводы! Молча!
— Все это сейчас не важно! — Бука поднял руку, требуя внимания. — Мы здесь только для того, чтобы предотвратить катастрофу.
— Какую еще катастрофу? — желчно поинтересовался академик. Он нервно поправлял очки и косился в сторону двери, очевидно, ожидая, когда же придет помощь.
— Ядерную, — спокойно сказал Бука.
Академик недоуменно пожал плечами:
— Вы сами не понимаете, о чем говорите! Здесь, в этой лаборатории, нет ничего, что могло бы привести к ядерной катастрофе. Имеются радиоактивные элементы — но в смехотворных количествах, не более чем в каком-нибудь рентген-кабинете…
— Как вы знаете, прямо над нами находится реактор четвертого энергоблока Чернобыльской атомной электростанции, — четко сказал Бука. — У меня есть абсолютно достоверные сведения о том, что… — он посмотрел на старенькие электронные часы, — менее чем через полчаса в реакторе начнутся необратимые процессы, которые приведут к самой страшной техногенной катастрофе в истории. И прямо сейчас у вас есть возможность предотвратить ее.
— Чушь! — возмущенно выпалил академик. — Как наш эксперимент связан с энергетиками? Мы здесь, а они там — наверху…
— Вам лучше знать, как вы связаны, — вмешался Антонов. — Но в любом случае, вы руководите процессами. Для каких целей сегодня производилось снижение мощности на АЭС?
— Через несколько минут начнется резкое повышение мощности, — глядя на часы, сказал Бука. — Немедленно свяжитесь с энергетиками, предупредите их: у них неполадки, и все это приведет к взрыву…
— Идите к черту! — крикнул академик. — Кто вы такой, чтобы указывать нам, что делать?!
— Я тот, кто сейчас вынесет тебе мозги, — ледяным голосом сказал Бука, поднимая дробовик и упирая ствол в лоб Киселева. — Свяжись с ними, немедленно! Пусть срочно глушат реактор.
— Ты можешь убить меня, — тихо сказал Киселев. — Но нарастание мощности уже не остановить: процесс запущен, и всем теперь управляет автоматика.
Словно в подтверждение его слов, со стороны центральной установки послышался нарастающий гул. Пол под ногами ощутимо завибрировал, послышался необычный металлический звон — словно множество приглушенных колокольчиков запели в глубине установки. И в ту же секунду где-то пискнул динамик, и жесткий, искаженный помехами, голос произнес:
