Человек на троне покусал губы, как бы размышляя, а его глаза пробегали по лицам пленников, задерживаясь на лицах Деи Торис и Занды. Наконец он заговорил.
— Мой отец, Огненный Бог, требует, чтобы мазена и четверо других мужчин были убиты в этот же час после того, как он семь раз обойдет Ладан.
Когда он закончил говорить, все застыли в ожидании, полном молчания, прерванном затем старым жрецом.
— А женщины, всемогущий? — спросил он. — Каковы желания Огненного Бога, твоего отца, относительно их?
— Огненный Бог, показывая свою великую любовь, — ответил джеддак, — дарит этих женщин своему сыну Ул Васу.
Жизнь коротка и, когда я услышал слова приговора из уст джеддака Ул Васа, слова, обрекающие пятерых из нас на смерть через семь дней, я, естественно, должен был чувствовать подавленность, но я не чувствовал ее, осознав, что Дею Торис ждет горшая, чем смерть, судьба.
Я был рад, что она ничего не слышала. Знание того, что предназначалось ей, ничем бы ей не помогло, а приговор, вынесенный мне, принес бы лишь горе.
Все мои товарищи, ничего не видя и не слыша, стояли, как покорный скот, перед лицом своей жестокой судьбы. Для них это было только пустое место, передо мной же было создание из плоти и крови; это был смертный, нить жизни которого можно было перерезать острием меча.
Снова заговорил Ул Вас.
— Уведите их, — приказал он. — Мужчин заключите в Бирюзовой Башне, а женщин — в Башне Бриллиантов.
Я подумал, что могу прыгнуть и задушить его голыми руками, но здравый смысл подсказывал, что этим я не спасу Дею Торис.
Итогом будет лишь моя смерть, а это лишит ее последней надежды на спасение, поэтому я медленно двинулся вместе со своими товарищами. Последнее, что я видел в тронном зале, был взгляд Озары, джеддары таридов.
Умку и меня вернули в ту же камеру, сюда же поместили Джат Ора, Гар Нала и Ур Джана.
Мы не разговаривали, пока дверь не закрылась за охраной, невидимой для всех, но не для меня и Умки. Остальные казались удивленными, на их лицах было написано изумление.
— Что это было, Вандор? — спросил Джат Ор. — Зачем мы стояли в молчании в пустом зале перед пустыми тронами?
— Молчания не было, — ответил я, — а зал был полон людьми. На тронах, которые казались вам пустыми, сидели джеддак и джеддара, и джеддак произнес нам всем смертный приговор. Мы умрем на седьмой день.
— А принцесса и Занда тоже? — спросил он.
Я покачал головой.
— К несчастью, нет.
— Почему ты говоришь «к несчастью»? — спросил молодой падвар.
— Потому что они предпочли бы смерть тому, что их ждет. Джеддак Ул Вас оставил их себе.
Джат Ор нахмурился.
— Мы должны что-то сделать, — сказал он. — Неужели ты спокойно пойдешь на смерть, зная, какая судьба их ждет?
— Ты лучше меня знаешь, Джат Ор, что я надеюсь: что-нибудь поможет мне выработать план их спасения. Хотя я не вижу пока возможности, я не теряю надежды. Даже если такой возможности не будет, я в последний момент сумею отомстить за Дею Торис. У меня преимущество перед этими людьми.
— Какое? — поинтересовался он.
— Я их вижу и слышу.
Он кивнул.
— Да, я забыл. Но казалось невозможным видеть и слышать то, чего не видно и не слышно.
— Почему они хотят убить нас? — спросил Гар Нал. Он внимательно слушал наш разговор с Джат Ором.
— Мы предназначены в жертву Огненному Богу, в которого они верят.
— Огненный Бог? — переспросил Ур Джан. — Кто это?
— Солнце, — ответил я.
— Но как ты понимаешь их язык? — спросил Гар Нал. — Невозможно, чтобы они говорили на языке Барсума.
— Нет, — ответил я, — они говорят на другом языке, но Умка, с которым я был в заключении с момента пленения, обучил меня языку таридов.
— Кто такие тариды? — спросил Джат Ор.
— Это те люди, в чьей власти мы находимся, — объяснил я.
— Как они называют Турию? — спросил Гар Нал.
— Не знаю, — ответил я, — но я спрошу Умку.
Я обратился к Умке на его языке.
— Умка, — сказал я, — что значит слово Ладан?
— Это название мира, в котором мы живем, — ответил он. — Ты слышал, Ул Вас сказал, что мы умрем, когда Огненный Бог семь раз обойдет Ладан.
Мы, барсумиане, начали общий разговор, в котором я имел возможность лучше изучить Гар Нала и Ур Джана. Первый, как и большинство марсиан, имел неопределенный возраст. Казалось, что ему примерно столько же, сколько и Фал Сивасу: от ста до тысячи лет. У него был высокий лоб и слишком редкие для марсианина волосы. В лице его не было ничего выдающегося, если не считать глаз. Мне они не понравились. Они были хитрые, лживые и жестокие.
Ур Джан, которого я видел и раньше, был грубым, сильным бойцом огромного роста. Но я подумал, что из этих двоих скорее можно было доверять Ур Джану, чем Гар Налу.
Мне казалось странным быть заключенным в тесном помещении с двумя своими злейшими врагами, но я понимал сам и надеялся, что и они понимают: наша вражда в таких обстоятельствах лишала нас последних шансов на спасение.
Умка, по всей вероятности, был недоволен тем, что мы вчетвером говорим на незнакомом языке. У нас с ним установились очень дружеские отношения, и я рассчитывал на его помощь в случае побега, поэтому я был заинтересован в том, чтобы наша дружба не прервалась, и постоянно вовлекал его в разговор, помогая ему в качестве переводчика.
Много дней я наблюдал за игрой Умки с беспомощным созданием, которое предназначалось ему в пищу, и это уже не волновало меня, но когда в этот день принесли еду, барсумиане следили за мазеной с ужасом. Я видел, что Гар Нал по-настоящему боится Умки.
Вскоре после того, как мы закончили есть, открылась дверь, и вошли несколько воинов. Ими командовал уже знакомый мне офицер Замак.
Только Умка и я могли видеть вошедших. Я с трудом старался сделать вид, что ни о чем не подозреваю.
— Вот он, — сказал Замак.
Он указал на меня.
— Возьмите только его.
Солдаты приблизились, с двух сторон схватили меня за руки и повели к дверям.
— Что это? — воскликнул Джат Ор. — Что с тобой случилось? Куда ты идешь?
Дверь по-прежнему была полуоткрыта, и он видел, что я направляюсь к ней.
— Я не знаю, куда я иду, Джат Ор, — ответил я. — Они снова ведут меня куда-то.
— Мой принц! — закричал он, вскочил на ноги и попытался оттащить меня назад. Но солдаты вытащили меня из комнаты, и дверь захлопнулась перед лицом Джат Ора.
— Хорошо, что этот парень не видит нас, — сказал один из воинов, тащивших меня. — Мускулы у него на руках как из серебра.
