Ознакомительная версия.
Это была разумная предосторожность. Я отстегнул с пояса кинжал, отдал его ей:
— Спрячь вместе со своим, пожалуйста. Если с нами что-то случится, он хотя бы не использует наши клинки.
Она кивнула и ушла в заросли, подальше от тропы. Вернулась уже без оружия, взяла меня за руку, и я ощутил, как холодны ее пальцы.
— Быть может, останешься?
— Не говори ерунды. Я тебя одну туда не отпущу.
До монастыря мы добирались целый час, продираясь через высокий колючий чертополох и благоухающий, стелющийся чуть ли не по земле можжевельник. Было особенно жарко и пыльно. Поднявшись на холм с западным отвесным склоном, мы увидели развалины старого монастыря.
Он был совсем небольшим. Разрушенная внешняя стена угадывалась по нескольким выступам, колокольня лежала в руинах, и от нее осталось только квадратное основание из светло-желтого камня. Уцелела лишь церковь с выбитыми окнами и рухнувшим внутрь куполом да трапезная, стоявшая на краю серповидного оврага. Вокруг росли зонтичные сосны, высокие, с широкой, тенистой кроной. Над двумя деревьями, из-за трапезной, вился бледный дымок, единственное, что указывало — в монастыре кто-то есть.
Молот больше не стучал, мы спрятались за камнями, окруженные звоном кузнечиков, выжидая и наблюдая. Наконец он появился — слишком далеко от нас, чтобы я мог хорошо его рассмотреть. Зато убедился, что человек высок ростом и светловолос.
— Ну, пора, — сквозь зубы прошептала Гера.
— Отсюда я его не достану, — предупредил я. — Спущусь к колокольне, там хорошо просматривается весь двор. И он меня не заметит, пока не станет поздно.
— Я обойду со стороны оврага. Буду возле трапезной, вон за тем деревом. Жду твоего сигнала. Стреляй, лишь когда будешь уверен.
Она помешкала, поцеловала меня в губы, шепнув:
— Пожалуйста, будь осторожен.
И начала спускаться по пыльному склону, придерживая рапиру. Я несколько мгновений смотрел на ее гибкую фигуру, ощущая себя ничуть не лучше, чем в тот раз, когда мы с братом Курвусом и двумя законниками собирались вступить в сражение с велефом. Очень некстати я вспомнил о том, как все закончилось. Победа была горькой. Надеюсь, что в этот раз такого не произойдет.
Только не с ней.
Я раскрыл чехол, извлек из него тяжеленную аркебузу с длинным граненым стволом. Дорогая вещь, с новой системой стрельбы. Дальнобойная и мощная. Гера сразу сказала, что, если Ивойя действительно так силен, как мы думаем, пуля его может не остановить, если только сразу не снести голову. Так что промахиваться мне нельзя.
Я быстро зарядил аркебузу, затем проверил пистолеты. Когда все было готово, положил оружие на плечо, сунув рогатину, на которой оно должно удерживаться, под мышку, и начал спуск.
Из-под ног то и дело срывались мелкие камушки, катились вниз, и мне казалось, что их стук столь громок, что он обязательно привлечет ко мне внимание кузнеца. Но обошлось.
Монастырский двор оставался пустым и заброшенным. Ивойя больше не появлялся. Я с силой воткнул рогатину в землю, провернул ее, поставил аркебузу на упор и поджег фитиль. Вытер потные ладони и стал ждать.
Уголком глаза почувствовал движение, повернул голову и увидел, как за сосной шевельнулась тень. Гера тоже была готова.
Пот тек у меня по спине. Кузнечики неистовствовали, и сейчас я ненавидел их звон всем сердцем. Пахло нагретым на солнце камнем, сухой травой, догорающим в горне древесным углем, странно горьким дымом и скорым дождем.
От меня до угла трапезной, за которой скорей всего находилась монастырская кузница, было шагов восемьдесят. Вполне нормальное расстояние для стрельбы. Прошло минуты три. Внезапно дважды ударил молот, и в моей голове взорвалась боль.
Я был слишком близко, поэтому на своей шкуре ощутил волшебство. По счастью, несмотря на внезапную дурноту, я не грохнулся оземь. Только из глаз потекли слезы, да в висках ломило.
Проморгавшись, я увидел Геру, которую выворачивало наизнанку. Судя по всему, человеку с колдовским даром приходилось куда хуже, чем такому, как я. Я понял, что высидеть в засаде не получится — если кузнец снова начнет работу, мы можем просто не пережить ударов его молота на таком близком расстоянии. Следовало не ждать, а идти к нему.
Я снял аркебузу с упора и вздрогнул.
Он стоял на открытом пространстве и смотрел прямо на меня. Я успел подумать, что мы с ним невероятно похожи и его можно было бы принять за альбаландца. Человек с лицом императора Константина не казался опасным. Скорее удивленным этой внезапной встречей. Он не понимал, кто я, и его яркие голубые глаза глядели на меня с живым интересом.
Мой палец нажал на спусковой крючок, фитиль опустился, и аркебуза, промедлив всего лишь секунду, грохнула, изрыгая из себя сизый дым и искры. Отдача отбросила меня назад, приклад едва не раздробил плечо. Я не удержался на ногах, упал на камни, чувствуя спиной их острые, горячие ребра. Тут же приподнялся, в одном лишь желании убедиться, что я не промахнулся.
Не промахнулся.
Но и не попал туда, куда хотел. В отсутствие упора ствол пошел ниже, и пуля угодила Ивойе под грудину. Он тоже упал, но теперь сел и с некоторым изумлением изучал окровавленные пальцы. По-прежнему не издав ни звука, посмотрел на меня, и в его взгляде больше не было ни капли удивления.
Я содрогнулся от того, что он залез ко мне в голову, листает мои мысли и воспоминания, точно книгу. Увидел, как земля вокруг него начинает дымиться.
В этот момент из укрытия выскочила колдунья, отвлекая его на себя, и одна из сосен лопнула, с треском рухнув.
Золотое пламя, словно из чрева ада, сорвалось с его ладоней, ударило в грудь Геры, охватило ее всесжирающим коконом и отбросило в овраг, по пути перепрыгивая на сосны, камни и кустарник.
Я заорал от отчаяния, выхватил пистолет, прицелился — и в этот момент он взорвался. Огненный песок ударил по лицу, попав в глаза, на руке вспыхнуло пламя, а затем что-то со всей силы врезалось в мою голову.
Я чувствовал влагу на щеках и лбу, горячее дыхание и странные звуки. Шелест и скулеж. Было больно, точно к руке приложили огненный прут, голова пульсировала, лицо продолжало пылать.
Скулеж не смолкал. Кто-то, кажется, облизал меня, а когда это не подействовало, в куртку, на уровне плеча, впились зубы, и меня потащило по камням и земле. Хочешь не хочешь, а придешь в себя.
Для начала я издал звук, нечто среднее между стоном и ругательством. Волочить сразу же перестали, над ухом звонко гавкнули. Я поднял веки, понимая, что зрение не потеряно.
Пес смотрел на меня, подпрыгивая от нетерпения, затем снова тявкнул и умчался в сторону оврага, даже не оглянувшись.
Ознакомительная версия.
