– Андрей! Дергаем отсюда!
Вовремя я скомандовал. Только мы убрались с нашей лежки, как по ней начали хлестать пулеметные струи, а секунду спустя кусты причесали разрывы 37-мм снарядов. Только нас там уже не было. Мы уже были за спиной у немцев. Еще две очереди, и загорелось еще два танка. Но тут немцы уже оправились, и к горящим машинам побежало сразу несколько солдат. С танков шустро стали сбивать полыхающие бензином канистры, разгорающиеся моторные отсеки попытались прикрыть брезентом, щедро кидали лопатками землю. В общем, дело пошло. Чтобы оно пошло еще веселее, я добил диск по всем этим членам добровольной пожарной дружины, и нам пришлось отступить. Стреляться с танковой группой нам было не по силам. Остановили их, и ладно. Не так резво будут катить впредь, остерегутся малость…
А мы двинули на восток, к нашим.
***– Эй, малой! А ну, давай сюда пулемет! – Из окопа, поверх нацеленной на нас винтовки, на меня смотрело уставшее, небритое лицо. Лицо имело сержантские треугольники на грязной гимнастерке, но более-менее чистый подворотничок. Это радовало. Особенно радовала хитринка, прячущаяся в прищуренных глазах сержанта.
Мы не торопясь подошли к окопу, свысока посмотрели на четырех бойцов, замерших как суслики около входа в нору, и также не торопясь спрыгнули вниз.
– Обломись, дядя… Ты мне его не давал. Винтовкой обойдешься, понял? Попить есть у вас? А то жрать хочется, аж кишки крутит!
В ответ раздался приглушенный добродушный смешок.
– Откуда вы такие шустрые взялись, а, фабзайцы?[31]
– Где были, там нас уже нет… Из Бобруйска за вами гонимся, все догнать Красную Армию не можем.
Сержант помрачнел.
– Ты, щенок, говори, да не заговаривайся! Мы…
– Сам вижу, что «вы»… Вояки хреновы. Начальство где сидит?
Однако сержант почему-то обиделся и потерял интерес к переговорам. Он мигнул стоящему рядом бойцу и потянул с бруствера свой винтарь.
– А ну, ложь оружие на землю! – Боец неумело задергал затвор.
– Э-эхх, команда вы инвалидная… Андрей, подержи. – Я передал стоящему сзади напарнику «ДТ», а потом… Потом включил небольшое ускорение, подбил вверх уставившийся на меня ствол винтовки и просто прошел сквозь богатырскую заставу. Стараясь не причинить особого вреда. В результате Андрей держал посыпавшихся на дно окопа воинов на прицеле с одной стороны, а я с другой. Покрутив в руках тяжелую винтовку, я аккуратно поставил ее у стенки окопа и начал все сначала.
– Товарищ сержант! Разрешите обратиться? – Поскольку сержант сразу не смог сформулировать внятный ответ, он все еще пытался продышаться, я продолжил: – Докладываю – учащиеся ФЗУ Николаев и Мамочкин прибыли для прохождения воинской службы! За время прохождения по тылам противника имели несколько боестолкновений, уничтожили около десяти фашистов…
– Вре-е-шь… – удивленно выдохнул один из бойцов. Видать, слабо я его приложил, быстро в себя пришел.
Я лишь презрительно покосился на салагу.
– Я никогда не вру. Иногда я могу лишь ошибаться. В крайнем случае – немного преувеличивать… Сейчас я приуменьшил, пожалуй. Вот, товарищ сержант, планшетка трофейная, с немца сняли. Туда мы и положили ихние документы. Сколько собрать успели. Держите, не жалко!
Сержант молча, все еще не продышался, бедняга, взял планшет, раскрыл его, и на землю посыпались немецкие солдатские книжки. Глянув на них, сержант поднял на нас очумелые глаза.
– Да кто же вы такие будете-то? На вид – дети еще…
– Мы призывники, товарищ сержант!
– А скока вам лет?
– А вот с сегодняшнего дня – аккурат по восемнадцать стукнуло! – И мы с Андреем расплылись в счастливых улыбках. Как же! Именинники ведь! – Ну, где ваш командир сидит? Надо бы ему доложиться.
Вы спросите – а что это мы так помолодели? Что за ненужный форс? Не на танцы ведь, на войну идем. Да была одна затея, точнее – мыслишка одна… Дело в том, что я хорошо запомнил, что после долгого отступления, после страшных, ошеломляющих немецких ударов, после безумного напряжения сил будет и на нашей улице праздник. Он назывался Сталинград. Здесь впервые мы сломали фашистскую бронированную клешню, проникшую на юге глубоко в тело нашей страны. Да так, что ни опомниться врагу от удара, ни в себя прийти от боли не дали. Так, скуля, и покатится он дальше на запад. А нам станет немного полегче. Настолько полегче, что вернут за парты курсантов летных училищ, в самые тяжелые минуты войны направленных на фронт, в окопы Сталинграда…
А мы с Андреем тут как тут – девятнадцатилетние, с достойной фронтовой биографией и наградами, и, главное, с большой мечтой подняться в небо, стать фронтовыми летчиками-асами. Да-а, мечтать не вредно… Но без мечты нет человека, нет солдата. Все у нас получится. Не может не получиться!
***Вот так, к обеду, мы с Андреем и стали бойцами Красной Армии. Лейтенант, к которому нас сопроводил один из бойцов передового охранения, долго не мучился проблемой, откуда на него свалилось такое счастье. Мельком глянув на замызганные ученические билеты, которые я сам и состряпал прошлой ночью, посетив разбитое бомбой здание училища в Бобруйске, он задал нам несколько вопросов, уважительно покачал головой при виде набитой документами планшетки, спросил про пулемет и отправил нас обратно к сержанту Пахомову. Дескать – вышли на него, ну и служите вместе, под его началом. Мы так и остались щеголять в своей черной ремеслухе и ботинках-говнодавах. Форму нам не выдали – не было формы. Вообще, считай, ничего не было. Было чуть меньше сорока бойцов при одном пулемете, ну, теперь при двух, которым было приказано перекрыть одну из дорог на Могилев и продержаться на ней до второго июля текущего сорок первого года… Перед нами были немцы, а за нами никого и не было. Командование только-только успевало наладить тоненькую линию обороны за нашими спинами. Причем километрах в тридцати. В общем, нам предстояло стоять насмерть.
Раздербанив большую банку тушенки с сухарями, мы с Андреем приготовились воевать. Однако до вечера было тихо. Памятуя, что солдат спит, а служба идет, сержант разрешил нам немного прикорнуть. Ну, мы и продрыхли до самого боя. А к вечеру на нас вышли немцы…
– Андрей, прикрой! Я пустой! – Я стащил пулемет вниз и дрожащими от угара боя руками неловко сменил диск. Предпоследний, между прочим… Два я уже полностью отстрелял. За моей спиной, метрах в трех, звонко лупила самозарядка полубога.
– Готов! – Я выметнул тяжелый пулемет на бруствер, а Андрей нырнул в окоп на перезарядку. – Попробуй диск набить, Андрюха!
Я огляделся. Мы были на левом фланге наших окопов. Сам выбрал позицию для флангового огня. Немецкие танки прошли по центру. Два каким-то чудом нашим удалось подбить. Они медленно разгорались, пуская низкие, густые струи дыма. Еще шесть танков прошли линию окопов не останавливаясь. А вот пехоту нам удалось отсечь. Немцы откатились, но я понимал, что в покое нас они не оставят…
