В Двенадцатой тетради Валкера, на его собственноручном рисунке…
Нет, это не смертоносная хрень вроде морской звезды. И не убойная штука вроде морилки.
Хотя кое-что оно может!
Я посмотрел в спину Насте – долгим, внимательным взглядом. Так, словно хотел напоследок налюбоваться её фигурой и волосами. И, не отводя глаз, переломил артефакт пополам.
Ни вспышки, ни грома… Ничего. Лишь горячая волна колыхнулась где-то у меня внутри.
Настя сделала ещё шаг и вздрогнула, будто наткнулась на невидимую стену. Только равновесие сохранила. Обычный человек давно бы уже потерял сознание, а она сумела обернуться.
И ещё сумела посмотреть мне в глаза.
Целую вечность длилось это мгновение…
А потом хлопнули два выстрела.
Настя упала.
Я машинально пригнулся, резко оборачиваясь, окидывая взглядом руины домов.
– Спасибо, Глеб, ты упростил мою задачу! – раздался рядом чей-то смешок.
Я повернул голову, цепенея.
Конечно, голос был знакомый. И конечно, я увидел мой трофейный пистолет – в руке Михи.
Только не мог поверить – ни глазам, ни слуху. Не мог понять, как оказалась у него проклятая «беретта»!
Думаю, Кид тоже не смог поверить – когда развернулся с карабином на изготовку. По-моему, он целую секунду пытался вычислить, откуда стреляли.
Миха следил за этим в небрежной, расслабленной позе.
– Ах ты гадёныш! – выдохнул Кид, нажимая спуск «носорога».
Грохнул выстрел. И почти сразу второй – из пистолета.
Кид выронил карабин. Схватился за окровавленное плечо. А Миха, который вдруг оказался на пару шагов левее, покачал головой:
– Даже не пытайтесь!
Но все сидели неподвижно – будто скованные кошмаром.
Миха повернулся ко мне и насмешливо прищурился:
– Что, Глеб, игра перешла на новый уровень?
И я вдруг сообразил, почему его глаза всегда чудились мне такими взрослыми. Хрипло выдавил:
– Скажи… Это ведь ты прислал «эвакуаторов» на квартиру Кузнецовых?
Он улыбнулся:
– Удачный ход, правда? Всё ускорилось, завертелось, как на карусели! Без этого Настя бы ещё долго тебя агитировала…
– Ты… – ошеломлённо бормочет Ромка.
– Да, я. И что? – голос звучит с издевательской ленцой.
Повисает молчание. Мне ясно, как оно оборвётся. Но я уже ничего не могу изменить.
Ромка вскидывает автомат. Только не успевает нажать спуск.
А Миха успевает…
«АКМ» падает на траву.
Харламов (или кто он на самом деле?) сплёвывает:
– Эх, людишки! До чего вы все предсказуемые…
Я стискиваю в кулаках обломки артефакта. И Миха смеётся:
– Ну давай, швырни их мне в лицо! Ты тоже предсказуемый, Глеб. У каждого из вас есть уязвимая точка – надо лишь надавить посильнее…
Юный, худощавый паренёк. Симпатичный, иногда смешной. Тот, кого я вёл. За кого искренне переживал.
И который сейчас хорошо чувствует мою ненависть.
– Зря, Глеб… Надо уметь проигрывать.
До автомата, прислонённого к стене, – меньше шага. Успею я сделать этот шаг?
Миха перехватывает мой взгляд.
– Глупая мысль, – небрежно взмахивает стволом «беретты». – Господин Часовщик, будьте добры – соберите оружие и аккуратно сложите сюда.
Тот подчиняется. Складывает всё у ног Михи.
– Вот и чудно. Обойдёмся без эксцессов в оставшиеся несколько минут.
– Несколько минут до чего?
– До прихода окамовских сталкеров, конечно! Красивый финал – да, Глеб?
Я тяжело опускаюсь на обломок стены:
– Значит, для тебя это игра?
– Увлекательная, с массой незабываемых моментов. Ох, какое у тебя было лицо – там, возле Ермилово!
Я стискиваю зубы. Мне невыносимо хочется сжать пальцы на его глотке.
Только не выйдет.
– А ты… спокойно смотрел, как Настя убивает одного из ваших?
– Ха! Не из наших. Тот майор был из низшего клана, да ещё заурядный кровосос. Им вполне стоило пожертвовать – ради такого эффекта! – Миха улыбается. – Согласись, красивая комбинация! Ты с детства ненавидишь высших и вдруг узнаёшь, что твоя подруга – одна из них. Отсюда – недоверие, неприязнь… Так прикольно было наблюдать за вами со стороны!
– Какая ж ты сука…
– Нет, Глеб, мы вместе это сделали!
Мои пальцы разжимаются. Куски артефакта вываливаются на траву.
Будто в страшном сне, я поворачиваю голову к Порталу.
Но это не сон…
Там, под мелким холодным дождём, умирает девушка – та, что меня любила.
И которую – я предал!
Предал и погубил…
– Сядь! И не вздумай дёргаться. Не тебе о ней жалеть! Она ведь и правда мутант…
Его голос – как дребезжание пилы, долетающее сквозь слой ваты…
Я опустил глаза. Но всё равно чувствовал взгляды товарищей – тех, кому суждено платить за моё преступление. Отчётливо видел перед собой ржавую детскую площадку, залитую кровью траву… И неподвижное тело Насти.
Всё равно был там – рядом с ней…
– Я всадил в неё две пули, но она до сих пор жива. И сдохнет лишь после того, как ей зададут несколько вопросов.
Белка всхлипнула:
– Но хоть перевязать-то можно – её и Романа?
– Ромку? – он пожал плечами. – На фига? Чтоб подольше мучился? Не стоит. Считайте, я ему, как другу, сделал одолжение!
– Тварь, нелюдь, упырь… – пробормотал Кид.
– А вот оскорблять не надо. Ты нужен живой, но ещё пару дырок в твоей туше я запросто могу добавить!
– Упырь – это не оскорбление, – сверкнула глазами Белка. – Это самое мягкое для тебя слово!
– А я считал тебя подругой, – обиделся Миха. И задумчиво повёл стволом пистолета. – Как считаешь, Глеб, она ещё нужна? Или уже нет? А может, бросим монетку?
Нет, Миха не злился, говорил очень спокойно. Он вообще в отличном настроении – у него всё получилось.
– Так, достаём монетку…
– Прекратите этот кровавый балаган! – впервые нарушил молчание Часовщик.
– Ошибаетесь, профессор. Кровавый балаган – это то, что хочет устроить ваша Невидимая Армия! – Миха качнул головой. – Терроризм, заговор с целью свержения конституционного строя… В плохой компании вы оказались, Юрий Ильич.
– Страна не навсегда под вашей властью.
– О чём вы? Проснитесь, мой дорогой, – о какой стране вы говорите? Нет иной России, кроме «Высшей»! Это мы её подняли из хаоса, когда людишки загибались от сумеречного синдрома. Да не только Россию! Мир давно живёт по нашим законам. И никто, кроме маргиналов, особо не возражает.
– Вы сами – порождение хаоса. То, что вы построили, недолго удержится…
Миха засмеялся:
– Такой выдающийся экспериментатор – и такой идеалист!
Я закрыл глаза.
Карман куртки слегка оттягивали шарики затмения. Их можно раздавить каблуком. Но не сейчас. Чуть позже…
