Венди вывели из строя, потому что был открыт ее разум, чего и боялась делать при встрече с Гоньбой. Теперь, значит, вся надежда на одного Вика. Ох, не любил Старьевщик такой ответственности. Может, все-таки не поздно с переговорами?
— Что это за клоуны? — неожиданно поинтересовался полумрак в том месте, где Вик оставил Богдана и Килима.
Убийца. Жив. Впрочем, с него станется. Вот только преамбула насчет клоунов для конструктивного диалога — вариант тупиковый. Ищейки в образе мертвых вопрос проигнорировали, но вогулы начали разделяться в сторону голоса.
— Санитары, — решил просветить механист, Пока его не заткнули копьем под кадык, — вроде как слуги вселенского равновесия. Оппоненты нашей княгини. Дают миру возможность загнуться самостоятельно. Или даже немножко помочь. Ампутаторы. Боги или что-то типа того.
— Ого? — От темноты отделился силуэт в бесформенном кожухе.
— Сядь! — вдруг прохрипел вождь-ищейка. — Все еще можно сделать как было.
Слова давались с трудом — ведь гортань измочалена удавкой. А Безлицый вообще молчал — издавать звуки тем, что осталось от его рта, казалось технически невозможным.
Убийца вышел на свет. Все еще нелепый и противоречащий своему прозванию. Вогулы потянулись к нему от механиста, как крупинки в перевернутых песочных часах.
— Как вы уже все законтроманали со своим деланием…
Вогулы срываются с места — безмолвные носители воли чужих хэге, от которых пытались оберечь свое племя вожди и шаманы.
Богдан не сбавляет шаг. Вик наблюдает и верит безоговорочно, что прозвища не даются просто так. У механиста тоже имеется что показать — но не сейчас. Позиция не та, и есть еще неясности в расстановке. Но Убийца над этим работает.
Венди, сражаясь, танцевала. Она растворялась в эфире, черпала энергию из доступных источников, концентрировала и направляла токи. Одним словом — совершала массу нужных, наверное, и завораживающих, это точно, телодвижений.
Убийца не танцует. Смерть от рук Убийцы кажется рациональнее любого из механизмов Старьевщика. Ничего лишнего, для него даже оружие, когда им не пользуешься, балласт.
Огрызок копья в руках Богдана. Двое напротив — уклон, ни миллиметром больше, чем надо, замок древком запястья, хруст, тело встречается с другим телом, подсечка, падение на вовремя подставленный наконечник, а за чей-то висок мимоходом цепляет колено. Доли секунды, два трупа, убийца идет, руки его пусты.
Вик тоже начинает сокращать расстояние — медленно, не привлекая внимания.
Четверо по бокам от Убийцы. В сторону, под клинок — лезвие по немыслимой траектории кромсает соратников, шаг назад — очередной несчастный хрустит вывернутым голеностопом. Снова в ладонях Убийцы чье-то копье, но ненадолго, оно уже под ребрами у хозяина, а последний из четверых еще не догоняет, куда ползут гирлянды кишок из его живота. Убийца на мгновение притормаживает. Чтобы повернуть за спину шею тому, кому не повезло с лодыжкой. Коротко и быстро. Раз! Четыре трупа. Руки Убийцы пусты.
Ищейки тоже трогаются с места навстречу Богдану. Не так хищно, как это у них получалось в ущелье-ловушке, но с каждым шагом все увереннее. Чужие тела… а были ли родными те — погребенные лавиной? Но эти, новые, пока не настолько пластичны. Не до кульбитов — и так, наверное, слишком большие энергозатраты. На возвращение в реальность, на переход сюда, на оживление, на управление вогулами.
Тем лучше для нас. Вик прикидывает скорость Движения Убийцы сквозь противников. Получается, что последние семеро между ним и Гоньбой Богдана совсем не задерживают. Механист уже видит Место, где Убийца пересечется с ищейками, и прибавляет шаг — ему бы тоже надо успеть. На ходу снаряжает бранд-затвор меркой пороха. Никто не обращает на механиста внимания — стрельб здесь уже не боятся. Ну-ну…
С вогулами Богдан разбирается, не сводя глаз с ищеек. Просто идет и ломает тела, как куклы, отбирает и поражает их же оружием, а если и наклоняется, то только ради того, чтобы добить. Живых за собой не оставляет. Такая вот в нем программа Убийца — это машина.
Старьевщик лезет в рюкзак. Главное — все сделать своевременно, не раньше и не позже. Атмосфера наливается тяжестью. Богдан и Гоньба сходятся аккуратно в той точке, где Вик и планировал. Понеслась.
Ищейка-Безлицый ускоряется до смазанности движений, ищейка-вождь резко уходит вправо, Убийца Богдан разворачивается на месте, резко меняя направление, приседает, пропуская над головой удар Безлицего, кувыркается в ноги вождю. Вождь бьет на астральном уровне — заметно, как клубится маревом воздух вокруг Убийцы и потрескивают искрами металлические пряжки. Сильная вещь — «печка», область с интенсивным сверхвысокочастотным фоном. Секунда, и мягкие ткани Богдана должны отслоиться от костей. Вместо этого Убийца, как мячик, отпрыгивает в сторону, а колено вождя, смачно треснув, неправильно выпячивается наружу. Удар настолько молниеносен, что заметен только его результат.
Богдан отскакивает точно под атаку Безлицего — пасс ладонью и едва уловимая трель рассекаемого пространства. Прозрачные струны, которые в тысячу раз тоньше волоса, — идеальный скальпель, если научиться управлять такими нестабильными структурами, как вакуум и хаос. Гоньба умеет творить с реальностью самые невероятные фокусы.
Как уворачивается Богдан — непонятно. Ведь известно, что ему не дано Видеть структуру вещества. Просто он почему-то оказывается именно в том месте, где струны не натянуты. И бьет, не брезгуя, в кровавую кашу лица противника. Вот только там и так ничего уже нет — ни глаз, ни переносицы. Безлицего просто сносит с ног, как от удара кувалдой. Впрочем, ему все равно — встает и разводит в стороны ладони.
Вождь тем временем кулаком вправляет свое колено, мгновение придерживает пальцами, восстанавливая функцию сустава и копирует жест Безлицего. Убийца очень неудачно оказывается меж двух ищеек. Они упираются ладонями в воздух, как уличные мимы в эфемерную преграду, и синхронно, медленно, с усилием закрывают невидимые створки.
Вся эта куча движений, ударов и манипуляций проносится перед глазами слишком быстро — в три-четыре секунды. За это время механист таки успевает достать со дна рюкзака контейнер и потрошит фольгу. Стонет Венедис. Видящим особенно трудно. Ищейки спотыкаются на своем давящем жесте. Ломают конструкцию заклинания. У Вика текут слезы от боли в разрываемом амулетом зубе. Резонирует жутко. Только Убийца продолжает прыжок навстречу Безлицему вдоль пока отведенного ему Гоньбой узкого коридора. Мозги у Богдана, что ли, из другого теста?
